Nick Perumov's Blog

Помни Одессу. Помни тех, кого сожгли живьём, но не заставили сдаться.

Да, каждый год в этот день я буду писать об этом.

О замечательном поэте и воине, ставшем жертвой чудовищного преступления, системного преступления большевистского режима.

Сейчас опубликовано наконец-то полное содержание его "уголовного дела".

http://bibliotekar.ru/gumilev/2.htm

Любой может посмотреть и убедиться. В "Деле" есть всего четыре (sic!) документа, имеющие хоть какое-то отношение к делу, да простится мне эта тавтология. Это три допроса Николая Степановича от 9, 18 и 20 августа и приобщённые показания "главы" т.н. "таганцевского заговора", самого проф.Таганцева.

Всё остальное - из 107 листов - либо формальные опросники, ордера, а то и вовсе не имеющие никакого отношения к процессу документы, похоже, их просто наспех сгребли при обыске со стола поэта.

На первом допросе 9 августа (лист №85) Николай Степанович только говорит, что к нему заходил некий молодой человек, "высокого роста и бритый", фамилии которого Гумилев не запомнил, который предлагал "работать для контрреволюции", от чего сам Н.С. отказался.

В "деле" имеются показания самого Таганцева от 6 августа, что его "организация" якобы "пыталась привлечь" Н.С., но не особенно преуспела.

Проходят 9 дней, и 18 августа Николай Степанович даёт уже куда более общирные показания (лист №86), где поэт во-всю оговаривает себя, признаваясь в том, что в случае "восстания" ему "удастся в момент выступления собрать и повести за собой кучку прохожих, пользуясь общим оппозиционным настроением. Я [Гумилев] выразил также согласие на попытку написания контрреволюционных стихов", а также в том, что получил 200 тыс.рублей от "заговорщиков".

Никаких иных показаний в "деле", изобличающих Николая Степановича, нет. Ни "контрреволюционных стихов", ни "прокламаций" (в составлении которых его тоже обвиняли) в деле нет.

А единственная "улика" - те самые 200 тыс. рублей, по ценам марта 21 года - одному человеку питаться примерно 44 дня, (на самом деле меньше, потому что цены стремительно росли) по официальной советской статистике того времени и при официальном же прожиточном минимуме 279 тыс.руб/месяц (книга "Народное хозяйство России в 1921 году" 1922 года издания) - появляются сперва в показаниях Таганцева от 6 августа, а потом - 23 августа - вновь "подтверждаются" им же (лист №89).

Классическая чекистская тактика. Арестовывается кто-то известный, с многочисленными знакомствами, из которого угрозами или пыткой выколачиваются оговоры всех, кого он знает. Обратите внимание, что 9 августа Гумилев в получении каких бы то ни было денег не признается. Это случается только 18 числа. Можно только догадываться, что с ним творили эти девять дней, выбивая самооговор.

Надо ещё упомянуть и имеющуюся в деле расписку Мариэтты Шагинян (да-да, той самой, преуспевавшей советской пейсатильницы, авторши "Гидроцентрали", лауреата Сталинской премии 1951 года за "книгу очерков «Путешествие по Советской Армении»" . Расписка дана в том, что Шагинян взяла у Н.С. в долг 50 тыс.рублей. Чекисты приобщили эту расписку к делу, но никакого хода ей не дали. Мариэтта Шагинян прожила долгую, долгую жизнь (1888-1982), а по делу пресловутого "таганцевского заговора" её даже не допросили! Хотя, казалось бы, вот оно, доказательство - получила средства от гидры контрреволюции; а итог - ноль. Такое возможно только если сами чекисты прекрасно знают - никакого заговора никогда не существовало).

Это фото Николая Степановича было изъято из уголовного дела и сегодня широко известно в ретушированном варианте.

Зачастую из Н.С.Гумилева пытаются сделать действительно боевика, подпольщика, борца с большевистским режимом. Увы, но я, не испытывая ни малейших симпатий к банде, захватившей власть в октябре 17-го, должен сказать со всей прямотой - врагом большевиков Николай Степанович никогда не был. 10 апреля 1918 года он отбыл в Россию из Франции, всю Гражданскую войну он оставался на контролируемой большевиками территории, имея массу возможностей присоединиться к Белому Движению, как поступило множество других - думаю, что его, кавалера двух Георгиевских крестов, никто не сможет обвинить в трусости или боязни испытаний. Если он этого не сделал - значит, того требовала его совесть.

Ему могло не нравиться происходящее (да и кому бы понравились голод, "красный террор", лишения) - но он не стал сражаться против новой власти с оружием в руках. Почему и отчего - уже другой вопрос.

И тем тяжелее и страшнее грех обрекших его на смерть.

Тем справедливее постигшее их в середине тридцатых возмездие, хотя и не за совершённое ими ранее, увы.

Память и слава!

с 23 июля мой ФБ будет официально стёрт (послал запрос на полное его удаление).

Остаюсь активен во Вконтакте:

http://vk.com/nickperumov

официальная группа:

http://vk.com/perumov.club

Художник Василий Половцев. По-моему, очень хорошая работа.
Аннотация Ирины Черкашиной, за что ей огромное спасибо! :)

Обложка работы Ивана Хивренко.

Двадцать шестого августа 1921 года где-то под Петербургом (где именно — неизвестно до сих пор) большевиками был расстрелян наряду с ещё полусотней таких же несчастных, назначенных в жертву "участников контрреволюционного заговора" ("Таганцевского") — великий русский поэт Николай Степанович Гумилев.

Кровавое преступление не раскрыто до сих пор. Неизвестно место смерти поэта-воина, неизвестны имена его палачей, кроме ведшего его дело "следователя Якобсона" (но и это - псевдоним).

Трусливые, как всякая дорвавшаяся до власти мелкая сволочь, сознавая своё ничтожество, большевики безжалостно и со звериной мстительностью уничтожали таких, как Николай Степанович. "Серебрянный век" русской литературы утонул в крови; но настолько велик был заданный им импульс, что дотянул даже до шестидесятых. Симонов, Заболоцкий, Тихонов...

В пятидесятые Николай Степанович, устав, наверное, от райских кущ, ненадолго заглянул в свой любимый город, воплотившись безумным ленинградским поэтому Роальдом Мандельштамом.

Могила поэта не найдена. Нет в Петербурге и памятника ему, нет даже скромной мемориальной доски (есть в других городах; честь и хвата тем, кто их поставил!).

Ниииизззя.

Нельзя изучать столетней уже давности "таганцевский заговор". С величайшим трудом удалось вырвать 3 тома из двухсот пятидесяти с лишним.

Нельзя ставить памятник поэту, моряку и воину, чьи стихи пережили убийц великого поэта, и живут посейчас.

В Русском Национальном Государстве, я уверен, 26 августа будет Днем Памяти Николая Гумилева.

И два стихотворения:

В час вечерний, в час заката
Каравеллою крылатой
Проплывает Петроград...
И горит на рдяном диске
Ангел твой на обелиске,
Словно солнца младший брат.

А у нас на утлой лодке
Только синие решетки
Перекрещенных штыков.
Где лобзавший руку дамам
Низко кланяется хамам -
Видно, жребий наш таков.

Я не трушу, я спокоен,
Я - поэт, моряк и воин,
Не поддамся палачу.
Пусть клеймит клеймом позорным -
Знаю, сгустком крови черным
За свободу я плачу.

Но за стих и за отвагу,
За сонеты и за шпагу -
Знаю - город гордый мой
В час вечерний, в час заката
Каравеллою крылатой
Отвезет меня домой.

(оно приписывается Николаю Степановичу)

и

Веют тучи крыльями орлана
Над взошедшей ночью трын-травой,
Стонет город матом Тамерлана
Над своей оливковой Невой.

Из хрустальных слез концертных залов,
Золотой сонатой дребезжа,
Вороная лошадь пробежала,
Веки луж оранжево смежа.

Искрозвонка лошадь вороная,
Всадник пьян настоем из часов,
Копья рук в туманы окуная
Под тяжелой мерою весов.

И, как я, хмельной твоей любовью,
Обезумев в звездной синеве,
Истекает розовою кровью
На гранитных подступах к Неве.

Роальд Мандельштам.

https://vk.com/feed?q=%23%D0%9F%D1%D0%BE%D0%A4%D0%B5%D1%D1%D0%B0&section=search

Originally posted by nataly_hill at Моя колонка на "Взгляде"Пишу про гуманизм и про станцию "Войковскую". Мопед... то есть заголовок не мой.
Напомню, что гонорары за мои публикации идут на техническое обеспечение работы РОДа; сейчас это, в первую очередь, гуманитарная помощь жителям прифронтовых городов и поселков Донбасса.
С интересом жду воплей Пионера и К на тему "Караул, совеЦЦкая дрянь Холмогорова против станции Войковской... ну, значит, мы теперь за!" :)



09:30, 23 июля 2015



Нужно переименовать «Войковскую»

Оплакать убитого ребенка и без всяких отговорок и умолчаний осудить его убийство – это не то, что нужно ему. Ему уже все равно. Это то, что нужно нам, чтобы предотвратить новые убийства невинных. Подробнее…

все новости

то, о чём так долго говорили большевики, наконец совершилось. Мы начинаем конкурсный сбор рассказов и небольших повестей для сборника "Когда Мир Изменился". Это сборник фан-арта (литературного и изобразительного) по моим книгам и вселенной Упорядоченного.

От проектных романов это отличается тем, что здесь упор делается на ИСПОЛЬЗОВАНИЕ моих персонажей и знакомых по романам ситуаций.

В сборнике будет моя большая повесть. Формат — скорее всего, знакомый "Ник Перумов и другие..." [image error]

С недавних пор у меня появилось в Петербурге ещё одна точка притяжения, ещё один якорь, связывающий с нашей землёй. Всякий раз, когда оказываюсь на берегах Невы, вместе с мамой мы отправляемся на Смоленское кладбище, где похоронен мой отец — в этом августе исполнится уже три года. И потому, если бы не уже традиционная встреча с читателями в "Буквоеде" на Невском, приезд носил бы для меня неизбежно-печальный оттенок.

Папа ушел слишком рано, сгорев в две недели от достаточно редкой формы рака. Жизнелюб и охотник, исходивший Карелию, Новгородчину, Псковщину, Приполярный Урал, Алтай и Саяны. Доктор наук. Душа компании. Как-то так получилось, что в кругу друзей — а дружили они всю жизнь, со школьной и студенческой скамей — его звали Капитаном. Это же высечено и на его могиле. Я — в какой-то степени — унаследовал прозвание.

Папа был первым читателем "Кольца Тьмы". Именно он вручил мне только что вышедших детгизовских "Хранителей", чем, наверное, навсегда определил мой жизненный путь.

Приезжая в Питер, я всегда иду на папину могилу.
И ещё я всегда иду в "Буквоед", где ждут многие десятки читателей. Очень рад был видеть там и ветеранов, и совсем молодых. Питерские встречи отличаются от московских — домашнее как-то, обстоятельнее. Можно потратить больше времени на вопросы-ответы. Поговорить почти с каждым гостем.

От отеческих гробов — к новой надежде. От печальной сосредоточенности, когда стоишь подле отцовской могилы — к неподдельному интересу читательской гвардии, когда понимаешь, что писал всё-таки не зря. Этот контраст — как разница потенциалов. Приводит в движение, даёт энергию.

Спасибо тебе, папа. Ты и оттуда помогаешь мне.
Спасибо вам, дорогие мои читатели. Вы успешно помогаете отражать натиски неизбежной меланхолии.
:)
Ну и фото. "Горизонт завален" (с), но я и не фотограф.