What do you think?
Rate this book
Невинная девушка с мешком золота
В некотором весьма странном царстве новоиспеченный и крайне неопытный царь по пьянке взял да и побился об заклад с иноземным супостатом, что нравственность и законопослушность его подданных достигли столь небывалых высот, что даже невинная девушка с мешком золота способна без ущерба для обоих указанных сокровищ добраться до Рима - куда, как известно, ведут все дороги.
И добро бы на деньги, дурак, спорил, а то ведь на все царство оптом, вместе с независимостью, самоопределением и народным самосознанием. Надо теперь как-то выкручиваться. Собирать золото, налаживать в путь невинную девушку под недреманным оком международных наблюдателей...
Чудеса, чудовища, мудрые и весьма жизненные наблюдения, царство Антихриста, путешествия и приключения, а также "наше всё" - прилагаются.
И добро бы на деньги, дурак, спорил, а то ведь на все царство оптом, вместе с независимостью, самоопределением и народным самосознанием. Надо теперь как-то выкручиваться. Собирать золото, налаживать в путь невинную девушку под недреманным оком международных наблюдателей...
Чудеса, чудовища, мудрые и весьма жизненные наблюдения, царство Антихриста, путешествия и приключения, а также "наше всё" - прилагаются.
384 pages, Hardcover
First published January 1, 2004
3 people want to read
About the author
Михаил Успенский
88 books8 followersМихаил Глебович Успенский родился в 1950 году в Барнауле Алтайского края. Жил в различных городах Сибири. Работал электриком, художником-оформителем, служил в армии. Закончил отделение журналистики Иркутского Государственного университета им. А. А. Жданова. С 1977 года живёт в Красноярске. Работал в заводской многотиражной газете, на краевом телевидении, в приложении к краевой газете.
Печататься начал с 1967 года (стихи). Рассказы стали выходить с 1978 г., публиковались в местной печати, газетах «Московский комсомолец», «Литературная Россия», «Литературная газета», журналах «Смена», «Юность», «Огонек». В 1988 г. в Красноярском книжном издательстве вышел сборник рассказов «Дурной глаз». В 1990 г. в «библиотеке «Огонька» — сборник «Из рассказов Семена Корябеды». Позднее печатался в сборниках «Музей человека» и «Нечеловек-невидимка» издательства «Текст». Несколько рассказов вышли в коллективном сборнике «Die Sintflut» изд-ва «Fischer» в 1989 году. В 1995 году появился сборник «Там, где нас нет» (роман и две повести).
Награжден личной премией Бориса Стругацкого «Бронзовая улитка» в 1993 году за роман «Чугунный всадник», в 1995 году двумя профессиональными премиями «Странник» за повесть «Дорогой товарищ король» и роман «Там, где нас нет». Кроме того, этот роман получил специальный приз «Меч в камне» за лучшее произведение в жанре фэнтези, а также международный приз «Золотой Остап». В общем, килограммов двадцать железа и цветных металлов и 1,25 погонных метра меча.
В 1997 году в Санкт-Петербургском издательстве «Азбука» вышли книги «Там, где нас нет», «Устав соколиной охоты» и «Время Оно». В издательстве АСТ — роман «Посмотри в глаза чудовищ», написанный в соавторстве с Андреем Лазарчуком.
Лауреат премий «Малый Золотой Остап-95», «Золотой Остап-96», «Странник-95» и «Меч в камне-95» за роман «Там, где нас нет», «Странник-95» за повесть «Дорогой товарищ король», «Бронзовая улитка-92» за роман «Чугунный всадник», премии «Интерпресскон-97» за повесть «Змеиное молоко».
Член жюри премии «Странник».
Печататься начал с 1967 года (стихи). Рассказы стали выходить с 1978 г., публиковались в местной печати, газетах «Московский комсомолец», «Литературная Россия», «Литературная газета», журналах «Смена», «Юность», «Огонек». В 1988 г. в Красноярском книжном издательстве вышел сборник рассказов «Дурной глаз». В 1990 г. в «библиотеке «Огонька» — сборник «Из рассказов Семена Корябеды». Позднее печатался в сборниках «Музей человека» и «Нечеловек-невидимка» издательства «Текст». Несколько рассказов вышли в коллективном сборнике «Die Sintflut» изд-ва «Fischer» в 1989 году. В 1995 году появился сборник «Там, где нас нет» (роман и две повести).
Награжден личной премией Бориса Стругацкого «Бронзовая улитка» в 1993 году за роман «Чугунный всадник», в 1995 году двумя профессиональными премиями «Странник» за повесть «Дорогой товарищ король» и роман «Там, где нас нет». Кроме того, этот роман получил специальный приз «Меч в камне» за лучшее произведение в жанре фэнтези, а также международный приз «Золотой Остап». В общем, килограммов двадцать железа и цветных металлов и 1,25 погонных метра меча.
В 1997 году в Санкт-Петербургском издательстве «Азбука» вышли книги «Там, где нас нет», «Устав соколиной охоты» и «Время Оно». В издательстве АСТ — роман «Посмотри в глаза чудовищ», написанный в соавторстве с Андреем Лазарчуком.
Лауреат премий «Малый Золотой Остап-95», «Золотой Остап-96», «Странник-95» и «Меч в камне-95» за роман «Там, где нас нет», «Странник-95» за повесть «Дорогой товарищ король», «Бронзовая улитка-92» за роман «Чугунный всадник», премии «Интерпресскон-97» за повесть «Змеиное молоко».
Член жюри премии «Странник».
Ratings & Reviews
Friends & Following
Create a free account to discover what your friends think of this book!
Community Reviews
Displaying 1 - 2 of 2 reviews
May 10, 2025
"..и в пошлости бывает доброта" - венчательно подписала я данное литературно-художественное издание слева от приписки двух дат, знаменующих собой первые и последние страницы литературно-художественного потребления. Засим можно было бы венчательно публиковать разворачивающийся в данный момент устроившей сиесту исторической необходимости экземпляр словоблудия. Однако необходимо не просто ответить связно, а объяснить неминуемость здравомыслящего "Почему". Объяснение выгодно отличается от ответа тем как раз, что никто не может обязать его к связности.
Прежде всего и будто бы не одним словом, о подавляющем большинстве юмористических продуктов индивидуального творчества необходимо воспитывать в себе привычку молчать. Довольно грубо это перекликается с единственной, наличествующей, кроме настоящей, расползающейся, рецензией на невинную девушку (или не принадлежащий ей мешок того, что рано или поздно оказывается не золотом, не особо отличаясь тем от девушки - с признанием чего следовало бы возопить о чрезмерной натуралистичности и актуальности юмора). Yet natural discourtesy is the Path of Django Unchainednessness, as any Scartlett will attest.
Молчать следовало бы таким образом, дабы бессловесность не упускала возможности произвести дисциплинарное впечатление. Причиной может быть известное (без извести и вести) нежелание растрачивать энергию на попытки [автора - то есть навстречу тексту) "перешутить", обфинтить на вытоптанном поле остроумия, где самых недалёких из патриотичных школьников, остающихся после уроков подкрашивать штанги, в твёрдой уверенности, что однажды они дорастут и до того, чтобы, согнувшись в три погибели, подкрашивать перекладины, - и след простыл, стоило во всеуслышание объявить о предстоящем гиперъюмористической дуэли. За чашечкой переслаженного какао между раундами некто, движимый вторичным половым добросердечием, телепатически призовёт службу чьей-нибудь безопасности; дворовое шутовство на страницах официально лишённых всех [либерально] мыслимых демократических наград источников обязательно напомнит случайному Алёшеньке достославную "Ветвь Давидову".
Это, допускаю, главная задача, поставленная читателем литературы пошиба (сорта, класса) Михаила Успенкого, Андрея Белянина, Евгения Лукина, Алексея Лютого перед самим собой, не всегда и очень редко осмысляемая задача - не юродствовать, коль уж откушал. Разве удовольствия собственного ради. Иначе самая выцивилизованная коммуникация сводится к отыгрыванию незамысловатого в контексте предполагаемой психоактивности этюда "Да нет вроде ничего".
В целом, формулирование проблемы одним из мириад героических исследователей глубин человеческого долготерпения (поскольку юмор - это прежде всего способность вытерпеть знатока своего дела, оперирующего юмором в качестве чувства), Михаилом Глебовичем то бишь - ввело, предполагаю, и введёт, предвижу, не одну сотню тысяч ценителей и зоилов в чрезвычайно комфортное для военного времени заблуждение: ибо посредством каких риторических, лироэпических, ясновидческих даже приёмов уравновесить помещённые в каждую из двух свободных чаш феномен Невинности и элемент периодической системы благородства под нумерологическими 79?
Михаил Глебович подходит к разрешению недоразумения сопровождающей сочинение политической системы и поныне наиболее адекватным способом, упоминавшимся в первых же скобках, обнаруживаемых в рамках этой рецензии (не стану же я повторяться уже при жалких, не требующих ни досуга, ни вдумчивости, 400 словах, в самом деле!).
Прежде всего и будто бы не одним словом, о подавляющем большинстве юмористических продуктов индивидуального творчества необходимо воспитывать в себе привычку молчать. Довольно грубо это перекликается с единственной, наличествующей, кроме настоящей, расползающейся, рецензией на невинную девушку (или не принадлежащий ей мешок того, что рано или поздно оказывается не золотом, не особо отличаясь тем от девушки - с признанием чего следовало бы возопить о чрезмерной натуралистичности и актуальности юмора). Yet natural discourtesy is the Path of Django Unchainednessness, as any Scartlett will attest.
Молчать следовало бы таким образом, дабы бессловесность не упускала возможности произвести дисциплинарное впечатление. Причиной может быть известное (без извести и вести) нежелание растрачивать энергию на попытки [автора - то есть навстречу тексту) "перешутить", обфинтить на вытоптанном поле остроумия, где самых недалёких из патриотичных школьников, остающихся после уроков подкрашивать штанги, в твёрдой уверенности, что однажды они дорастут и до того, чтобы, согнувшись в три погибели, подкрашивать перекладины, - и след простыл, стоило во всеуслышание объявить о предстоящем гиперъюмористической дуэли. За чашечкой переслаженного какао между раундами некто, движимый вторичным половым добросердечием, телепатически призовёт службу чьей-нибудь безопасности; дворовое шутовство на страницах официально лишённых всех [либерально] мыслимых демократических наград источников обязательно напомнит случайному Алёшеньке достославную "Ветвь Давидову".
Это, допускаю, главная задача, поставленная читателем литературы пошиба (сорта, класса) Михаила Успенкого, Андрея Белянина, Евгения Лукина, Алексея Лютого перед самим собой, не всегда и очень редко осмысляемая задача - не юродствовать, коль уж откушал. Разве удовольствия собственного ради. Иначе самая выцивилизованная коммуникация сводится к отыгрыванию незамысловатого в контексте предполагаемой психоактивности этюда "Да нет вроде ничего".
В целом, формулирование проблемы одним из мириад героических исследователей глубин человеческого долготерпения (поскольку юмор - это прежде всего способность вытерпеть знатока своего дела, оперирующего юмором в качестве чувства), Михаилом Глебовичем то бишь - ввело, предполагаю, и введёт, предвижу, не одну сотню тысяч ценителей и зоилов в чрезвычайно комфортное для военного времени заблуждение: ибо посредством каких риторических, лироэпических, ясновидческих даже приёмов уравновесить помещённые в каждую из двух свободных чаш феномен Невинности и элемент периодической системы благородства под нумерологическими 79?
Михаил Глебович подходит к разрешению недоразумения сопровождающей сочинение политической системы и поныне наиболее адекватным способом, упоминавшимся в первых же скобках, обнаруживаемых в рамках этой рецензии (не стану же я повторяться уже при жалких, не требующих ни досуга, ни вдумчивости, 400 словах, в самом деле!).
December 14, 2014
Недавно прошло сообщение, что американские шибко религиозные организации начали сбор подписей за отмену Конгрессом США Второго Начала термодинамики - дескать, не отвечает это Начало интересам грядущих поколений. Недавно - это в аккурат к первому апреля, с чем я вас и поздравляю. Из-за этого первого апреля совершенно непонятно, как к новости относиться - не то пошутил кто, не то действительно отменят они энтропию с тепловой смертью Вселенной, ставшей уже привычной за столько лет всеобщей грамотности. И начнется тогда у нас совсем другая жизнь.
Новый роман Михаила Успенского вписался в эту шутку совершенно идеально - вот именно такой мир в нем и обозначен. То есть, Второе Начало термодинамики там хоть и есть, но сильно поражено в правах, как, впрочем, и многие другие мировые принципы и константы. От Земли осталась только горбушка, звезд на небе нету, Луна всегда в полной фазе и с Солнышком ходит исключительно, как говаривал герой Каверина, "попендикулярно". Вот такая там упрощенная небесная механика. Плюс, конечно, много других отклонений от первоначального проекта.
Бога, опять же, нету. Религия есть, и не одна, а Бога не наблюдается. На западе Объединенная Европа живет под властью объединителя-Кесаря, который там из религиозных авторитетов единственный остался (хоть и в трех ипостасях), а остальных аккуратно повывел. На востоке последователи пророка Басура, басурманы, на Бога свою управу изобрели. В Еруслании, которая аккурат посередке между Западом и Востоком, тоже Бога не знают, но зато постоянно ищут. Ищут буквально везде - в вине, в стене, в квашне и вообще где только можно. Пока не нашли, но зато и надежды не потеряли.
И вот посреди всего этого бурления появляется герой - Лука Радищев... Ну, не совсем герой, но по тактико-техническим характеристикам где-то уже приближающийся. Не Жихарь из "Там, где нас нет", определенно. И даже не отдаленный его потомок. Чем-то похож, но добры молодцы, какую книгу не возьми, везде одинаково описаны - у них косая сажень как минимум в плечах, а как максимум - еще в одном месте. Но Лука и здесь на отличку, потому как смышлен, паразит, не по студенческому возрасту, хотя и норовит по своему характеру нетихому в неизвестно какие авантюры очертя голову бросаться. От того и приключения с ним происходят неизвестно какие...
Мир описали, героя (одного) описали, теперь о художественном методе два слова скажем. Широко поминаемый в других романах Успенского Пропп некогда указал, что в фольклоре образы проходят постепенную эволюцию, и то, что было некогда священным, серьезным и страшным, со временем непременно станет изображаться неопасным и смешным. В этом смысле "Невинная девушка" - это роман, несомненно, "пропповский", потому что мало найдется в нынешней прессе сугубо серьезных вещей, которые сумели как-то отвертеться от того, чтобы Успенский не показал их в сугубо несерьезном виде. Причем намекает он (а когда и не намекает, а прямо-таки бестактно пальцем тычет) все время на вещи знакомые до безобразия - вот ведь, только что ведь в телевизоре было, когда он только успел! А вот успел, хотя, кажется, и не гнался, и не спешил. А может, такова подвластная автору меннипейская сила притяжения, что реальность сама к роману события подкручивает? И завтра, и послезавтра, когда бы не взялись вы читать "Невинную девушку", обязательно что-то в нашем мире срифмуется с этим текстом, и получится зело озорно и хорошо. Назовите это свойство, если хотите, сиюминутностью, только эта минута получается не какая-то отдельная, а совершенно любая.
И еще удивительно, что (опять же на отличку от предыдущих романов Успенского) при многообразии сюжетного действия, герои не слишком-то стремятся собственно действовать. Пренебрегают они резней и мордобоем, соглашаясь на них лишь в самом крайнем случае, когда выхода другого нету, а слова не действуют. И даже родной жихарев императив "добро должно быть с кулаками" на этот раз отдан герою совсем уж неприятному, который к тому же добавит к упомянутым кулакам рога, копыта и еще кой-чего. А Лука Радищев выглядит на его фоне чуть ли ни стихийным последователем Махатмы Ганди...
Возможно, такое впечатление о герое сложилось из-за некоего сюжетного поворота, который приключился с ним примерно в середине романа. Но мы люди дисциплинированные и секретов раскрывать не будем, и не просите. Отрицать не станем - был такой сюжетный поворот, честно сознаемся. И больше ни слова.
И особенно тщательно будем молчать про финал.
Уже молчим.
Новый роман Михаила Успенского вписался в эту шутку совершенно идеально - вот именно такой мир в нем и обозначен. То есть, Второе Начало термодинамики там хоть и есть, но сильно поражено в правах, как, впрочем, и многие другие мировые принципы и константы. От Земли осталась только горбушка, звезд на небе нету, Луна всегда в полной фазе и с Солнышком ходит исключительно, как говаривал герой Каверина, "попендикулярно". Вот такая там упрощенная небесная механика. Плюс, конечно, много других отклонений от первоначального проекта.
Бога, опять же, нету. Религия есть, и не одна, а Бога не наблюдается. На западе Объединенная Европа живет под властью объединителя-Кесаря, который там из религиозных авторитетов единственный остался (хоть и в трех ипостасях), а остальных аккуратно повывел. На востоке последователи пророка Басура, басурманы, на Бога свою управу изобрели. В Еруслании, которая аккурат посередке между Западом и Востоком, тоже Бога не знают, но зато постоянно ищут. Ищут буквально везде - в вине, в стене, в квашне и вообще где только можно. Пока не нашли, но зато и надежды не потеряли.
И вот посреди всего этого бурления появляется герой - Лука Радищев... Ну, не совсем герой, но по тактико-техническим характеристикам где-то уже приближающийся. Не Жихарь из "Там, где нас нет", определенно. И даже не отдаленный его потомок. Чем-то похож, но добры молодцы, какую книгу не возьми, везде одинаково описаны - у них косая сажень как минимум в плечах, а как максимум - еще в одном месте. Но Лука и здесь на отличку, потому как смышлен, паразит, не по студенческому возрасту, хотя и норовит по своему характеру нетихому в неизвестно какие авантюры очертя голову бросаться. От того и приключения с ним происходят неизвестно какие...
Мир описали, героя (одного) описали, теперь о художественном методе два слова скажем. Широко поминаемый в других романах Успенского Пропп некогда указал, что в фольклоре образы проходят постепенную эволюцию, и то, что было некогда священным, серьезным и страшным, со временем непременно станет изображаться неопасным и смешным. В этом смысле "Невинная девушка" - это роман, несомненно, "пропповский", потому что мало найдется в нынешней прессе сугубо серьезных вещей, которые сумели как-то отвертеться от того, чтобы Успенский не показал их в сугубо несерьезном виде. Причем намекает он (а когда и не намекает, а прямо-таки бестактно пальцем тычет) все время на вещи знакомые до безобразия - вот ведь, только что ведь в телевизоре было, когда он только успел! А вот успел, хотя, кажется, и не гнался, и не спешил. А может, такова подвластная автору меннипейская сила притяжения, что реальность сама к роману события подкручивает? И завтра, и послезавтра, когда бы не взялись вы читать "Невинную девушку", обязательно что-то в нашем мире срифмуется с этим текстом, и получится зело озорно и хорошо. Назовите это свойство, если хотите, сиюминутностью, только эта минута получается не какая-то отдельная, а совершенно любая.
И еще удивительно, что (опять же на отличку от предыдущих романов Успенского) при многообразии сюжетного действия, герои не слишком-то стремятся собственно действовать. Пренебрегают они резней и мордобоем, соглашаясь на них лишь в самом крайнем случае, когда выхода другого нету, а слова не действуют. И даже родной жихарев императив "добро должно быть с кулаками" на этот раз отдан герою совсем уж неприятному, который к тому же добавит к упомянутым кулакам рога, копыта и еще кой-чего. А Лука Радищев выглядит на его фоне чуть ли ни стихийным последователем Махатмы Ганди...
Возможно, такое впечатление о герое сложилось из-за некоего сюжетного поворота, который приключился с ним примерно в середине романа. Но мы люди дисциплинированные и секретов раскрывать не будем, и не просите. Отрицать не станем - был такой сюжетный поворот, честно сознаемся. И больше ни слова.
И особенно тщательно будем молчать про финал.
Уже молчим.
Displaying 1 - 2 of 2 reviews