What do you think?
Rate this book
Обрез
В сборник прозы Аркадия Гайдара вошли его лучшая, по мнению самого автора и критиков, вещь «Голубая чашка», ранние рассказы, печатавшиеся в пермской газете «Звезда», и редко издававшаяся «экзотическая» повесть «Всадники неприступных гор». Не самые известные тексты одного из сильнейших отечественных писателей ХХ века, записанного сегодня в классики детской литературы, предваряет эссе Михаила Елизарова, лауреата Букеровской премии 2008 года.
192 pages, Kindle Edition
4 people want to read
About the author
Arkady Gaydar
115 books21 followersArkadi Petrovich Golikov, better known as Arkadiy Gaidar (Аркадий Гайдар), was a Soviet writer, whose stories were very popular among Soviet children. His story "Timur and his squad" (1940) made Gaidar famous. The character Timur was named after and partially based on Gaidar's son. A captivating account of an altruistic pioneer youth gave birth to the mass Timur movement among Young Pioneers and other child organizations all over the Soviet Union.
Associated Names:
Аркадий Гайдар (Russian)
Arkadi Gaidar
Arkadij Gajdar
Associated Names:
Аркадий Гайдар (Russian)
Arkadi Gaidar
Arkadij Gajdar
Ratings & Reviews
Friends & Following
Create a free account to discover what your friends think of this book!
Community Reviews
Displaying 1 of 1 review
May 14, 2019
Вероятно, кто-нибудь прочёл бы за полтора денька книженцию и, удовлетворённо крякнув, вернулся к зубрению Довлатовых с Буковскими Хемингуэями (ничего не имея против, ничего не имею против).
Или не нашлось бы на свете ни одной персоналии, склонной так поступить. Ни тот, ни другой вариант не сказались бы на полученном мной удовольствии - в первом случае, впрочем, удовольствие оное возросло б в несколько крат.
Или каждое вышеозначенное слово не имеет малейшей цены и предназначено для поддержания в мире баланса неправды (через соизмерение той с неисчислимыми error'ами)?
Пять ведь всего-то произведений (и замечательное вступительное слово от Михаила Елизарова, способного сказать куда более значительные вещи донести до подневольного читателя о писателе и человеке Гайдаре, нежели подобные чайно-кофейные попытки грамматологии): а уже отрывок из "Углового дома" я успеваю зачитать одногруппникам и намереваюсь упомянуть оный на предстоящей паре "Теоретической\практической философии" под руководством до крайности (временами) уважаемой мной наставницы, Обловой Людмилы Анатольевны; а уже успевается издёргаться от невозможности совершать подчёркивания в тексте, поскольку книжечка-то не принадлежит мне (впрочем, это вопрос, который, к сожалению, с обладателями до сих пор обсуждать не принято - книга находится в собственности последнего прочитавшего); а уже возникает неутолимое желание порекомендовать "Всадников неприступных гор" не кому-нибудь, а авторы "Бродяг Дхармы", со странно неописуемым в данный предвкушением его (авторского) удовольствия от такого знакомства с творчеством Аркадия Гайдара.
Нет проку разбирать от пункта к пункту или описывать патологическое ностальгирование, коим проникаешься, свидетельствуя использованный автором язык - как нет и времени, достаточного (вернее, оно может обнаружиться, но оказывается неподвластным идентификации и применению - истинно "свободным") для сочленения чуть дольше играющей пластинки.
Позволю лишь в очередной раз привести цитату: "И Галька была красива, юнкер был тоже красив. И Галька разбила ему голову выстрелом из нагана, потому что красота - это ерунда, а важно было три часа продержаться на перекрестке до тех пор, пока со станции Морозовки не подойдет сагитированный и взбольшевиченный батальон."
Или не нашлось бы на свете ни одной персоналии, склонной так поступить. Ни тот, ни другой вариант не сказались бы на полученном мной удовольствии - в первом случае, впрочем, удовольствие оное возросло б в несколько крат.
Или каждое вышеозначенное слово не имеет малейшей цены и предназначено для поддержания в мире баланса неправды (через соизмерение той с неисчислимыми error'ами)?
Пять ведь всего-то произведений (и замечательное вступительное слово от Михаила Елизарова, способного сказать куда более значительные вещи донести до подневольного читателя о писателе и человеке Гайдаре, нежели подобные чайно-кофейные попытки грамматологии): а уже отрывок из "Углового дома" я успеваю зачитать одногруппникам и намереваюсь упомянуть оный на предстоящей паре "Теоретической\практической философии" под руководством до крайности (временами) уважаемой мной наставницы, Обловой Людмилы Анатольевны; а уже успевается издёргаться от невозможности совершать подчёркивания в тексте, поскольку книжечка-то не принадлежит мне (впрочем, это вопрос, который, к сожалению, с обладателями до сих пор обсуждать не принято - книга находится в собственности последнего прочитавшего); а уже возникает неутолимое желание порекомендовать "Всадников неприступных гор" не кому-нибудь, а авторы "Бродяг Дхармы", со странно неописуемым в данный предвкушением его (авторского) удовольствия от такого знакомства с творчеством Аркадия Гайдара.
Нет проку разбирать от пункта к пункту или описывать патологическое ностальгирование, коим проникаешься, свидетельствуя использованный автором язык - как нет и времени, достаточного (вернее, оно может обнаружиться, но оказывается неподвластным идентификации и применению - истинно "свободным") для сочленения чуть дольше играющей пластинки.
Позволю лишь в очередной раз привести цитату: "И Галька была красива, юнкер был тоже красив. И Галька разбила ему голову выстрелом из нагана, потому что красота - это ерунда, а важно было три часа продержаться на перекрестке до тех пор, пока со станции Морозовки не подойдет сагитированный и взбольшевиченный батальон."
Displaying 1 of 1 review