What do you think?
Rate this book
La Faculté de l'inutile
Dombrovsky's tale of an exiled intellectual who, in the far province of Alma-Ata, becomes an archeologist and is arrested and interrogated by a Stalinist prosecutor (who will later himself become a target of the Great Terror), is largely autobiographical. It is also vivid and courageous fiction, bringing to life a host of stunning characters including a young archeologist, an ex-priest obsessed with Christ's betrayal in the Gospels, and an eccentric street artist with a penchant for outlandish attire and evocative, illogical paintings.
448 pages, Paperback
First published January 1, 1978
34 people are currently reading
1309 people want to read
About the author
Yury Dombrovsky
12 books20 followersYury Osipovich Dombrovsky (Russian: Ю́рий О́сипович Домбро́вский) (May 12, 1909 - May 29, 1978) was a Russian writer who spent nearly eighteen years in Soviet prison camps and exile.
Dombrovsky was the son of Jewish lawyer Joseph Hedal Dombrovsky and Russian mother. Yury fell foul of the authorities as early as 1932, for his part in the student suicide case described in The Faculty of Useless Knowledge. He was exiled to Alma-Ata in Kazakhstan where he established himself as a teacher, and which provided the setting for his novel The Keeper of Antiquities. This work, translated into English by Michael Glenny, gives several ominous hints as to the development of the Stalinist terror and its impact in remote Alma-Ata.
Dombrovsky had begun publishing literary articles in Kazakhstanskaya Pravda by 1937, when he was imprisoned again — this time for a mere seven months, having the luck to be detained during the partial hiatus between the downfall of Yezhov and the appointment of Beria.
Dombrovsky's first novel Derzhavin was published in 1938 and he was accepted into the Union of Soviet Writers in 1939, the year in which he was arrested yet again. This time he was sent to the notorious Kolyma camps in northeast Siberia, of which we are given brief but chilling glimpses in The Faculty of Useless Knowledge.
Dombrovsky, partially paralysed, was released from the camps in 1943 and lived as a teacher in Alma-Ata until 1949. There he wrote The Monkey Comes for his Skull and The Dark Lady. In 1949, he was again arrested, this time in connection with the campaign against foreign influences and cosmopolitanism. This time, he received a ten-year sentence, to be served in the Tayshet and Osetrovo regions in Siberia.
In 1955, he was released and fully rehabilitated the following year. Until his death in 1978, he lived in Moscow with Klara Fazulayevna (a character in The Faculty of Useless Knowledge). He was allowed to write, and his works were translated abroad, but none of them were re-issued in the USSR. Nor was he allowed abroad, even to Poland.
The Faculty of Useless Knowledge (Harvill), translated by Alan Myers the sombre and chilling sequel to The Keeper of Antiquities took eleven years to write, and was published in Paris in 1978.
A widespread opinion is that this publication proved fatal. The KGB did not approve of the work, and it was noted that the book had actually been finished in 1975. Dombrovsky received numerous threats over the phone and through the post; his arm was shattered by a steel pipe in the course of an assault on a bus, and he was finally attacked and severely beaten in the House of Literature. He died about a month and a half later.
An account about Dombrovsky written by Armand Maloumian, a fellow inmate of the GULAG, can be found in Kontinent 4: Contemporary Russian Writers (Avon Books, ed. George Bailey), entitled "And Even Our Tears."
Dombrovsky was the son of Jewish lawyer Joseph Hedal Dombrovsky and Russian mother. Yury fell foul of the authorities as early as 1932, for his part in the student suicide case described in The Faculty of Useless Knowledge. He was exiled to Alma-Ata in Kazakhstan where he established himself as a teacher, and which provided the setting for his novel The Keeper of Antiquities. This work, translated into English by Michael Glenny, gives several ominous hints as to the development of the Stalinist terror and its impact in remote Alma-Ata.
Dombrovsky had begun publishing literary articles in Kazakhstanskaya Pravda by 1937, when he was imprisoned again — this time for a mere seven months, having the luck to be detained during the partial hiatus between the downfall of Yezhov and the appointment of Beria.
Dombrovsky's first novel Derzhavin was published in 1938 and he was accepted into the Union of Soviet Writers in 1939, the year in which he was arrested yet again. This time he was sent to the notorious Kolyma camps in northeast Siberia, of which we are given brief but chilling glimpses in The Faculty of Useless Knowledge.
Dombrovsky, partially paralysed, was released from the camps in 1943 and lived as a teacher in Alma-Ata until 1949. There he wrote The Monkey Comes for his Skull and The Dark Lady. In 1949, he was again arrested, this time in connection with the campaign against foreign influences and cosmopolitanism. This time, he received a ten-year sentence, to be served in the Tayshet and Osetrovo regions in Siberia.
In 1955, he was released and fully rehabilitated the following year. Until his death in 1978, he lived in Moscow with Klara Fazulayevna (a character in The Faculty of Useless Knowledge). He was allowed to write, and his works were translated abroad, but none of them were re-issued in the USSR. Nor was he allowed abroad, even to Poland.
The Faculty of Useless Knowledge (Harvill), translated by Alan Myers the sombre and chilling sequel to The Keeper of Antiquities took eleven years to write, and was published in Paris in 1978.
A widespread opinion is that this publication proved fatal. The KGB did not approve of the work, and it was noted that the book had actually been finished in 1975. Dombrovsky received numerous threats over the phone and through the post; his arm was shattered by a steel pipe in the course of an assault on a bus, and he was finally attacked and severely beaten in the House of Literature. He died about a month and a half later.
An account about Dombrovsky written by Armand Maloumian, a fellow inmate of the GULAG, can be found in Kontinent 4: Contemporary Russian Writers (Avon Books, ed. George Bailey), entitled "And Even Our Tears."
Ratings & Reviews
Friends & Following
Create a free account to discover what your friends think of this book!
Community Reviews
Displaying 1 - 30 of 41 reviews
March 13, 2025
Not all the kisses are blissful… Judas kiss is a sign of betrayal…
In the darkest times – the new dark ages of the red terror – even archeologists turn into enemies of the system…
The archeologists dig for artifacts and the secret service digs for archeologists…
If you’re a thinking man then you’re capable to have antisocial thoughts… And any intelligent thought is hostile to the regime… So every thinker must be under suspicion… And eventually arrested…
And the wheels will start turning… And the mincer machine will start grinding…
The lucky few managed to escape and millions were crushed.
Denouncers included wives, husbands, lovers, neighbours, fathers, children, those who had their eyes on more living space or a legacy, a young man, a good-looking woman, schizophrenics who denounced people because they really thought it was true; sometimes people denounced themselves, afraid of their disconcerting nocturnal thoughts and criminal doubts. Sometimes, and not all that rarely, people didn’t wait for the night visitors and made an end themselves.
In the darkest times – the new dark ages of the red terror – even archeologists turn into enemies of the system…
The archeologists had been busily excavating, but dig as they might, they had turned up nothing. Meanwhile, August was drawing to a close: swift slanting rains came sweeping over the market stalls and gardens and there could only be a month left for work at the very outside.
The archeologists dig for artifacts and the secret service digs for archeologists…
If you’re a thinking man then you’re capable to have antisocial thoughts… And any intelligent thought is hostile to the regime… So every thinker must be under suspicion… And eventually arrested…
And the wheels will start turning… And the mincer machine will start grinding…
His head was buzzing and his mind was functioning poorly. He was willing now to believe in anything. Here he was, having fallen into a machine; the wheel had started to turn and it was humming and stirring into action. There was no way either in or out. And nothing had significance any more. Lies, truth, fortitude, courage – nothing at all! And absurd chance had marked him and the rest had been left to specially appointed people to carry the process to its conclusion. And it was pointless blaming either chance or the people.
The lucky few managed to escape and millions were crushed.
December 2, 2008
This review will be as much about a favorite book of mine, Master and Margarita, by Mikhail Bulgakov, as it is about the ostensible subject of the review, The Faculty of Useless Knowledge, by Yury Dombrovsky. This comparison is forced on me: I classify Bulgakov as being in the same group of authors as Nikolai Gogol and Gabriel Garcia Marquez, that is, authors who use magic and magical realism as a satirical tool in books that are exponentially more than just satires. So why compare Bulgakov and Dombrovsky? Well, the blurbs on the cover have driven me to it. And, reading The Faculty of Useless Knowledge while thinking about Master and Margarita has actually illuminated Master and Margarita.
Unlike Bulgakov, Dombrovsky is a realistic writer. He only departs from realism when he foreshadows and allows his knowledge of future events to intrude on his depiction of events of 1937 that he chronicles, or when he allows his knowledge to inform his circa-1937 characters' thoughts and speech. This book tells the story of the arrest, detention, and interrogation of a Soviet archeologist, Zybin, working on a dig in Khazakhstan, and the attendent effects on the people around him, including his interrogators! It is set firmly within the context of Stalin's terror and the arrest, detention, interrogation, exile to prison camps, and executions of what would eventually number in the tens of millions. The book -- or at least the English translation thereof -- is brilliantly written. Lovely, evocative prose, interesting dialogue, well-rounded characters, well-placed flashbacks, compelling plot trajectory.
And why compare it to Master and Margarita? Well, I suppose this answer will also illuminate my failings as a reader and critic. I read Master and Margarita as being a book about truth v. hypocrisy and immensity v. pettiness. I saw it as being a critique of the Soviet state only insofar as the state persecuted the Master for daring to write a novel about Christ and Pontius Pilate. For the life of me, I couldn't see how the critics got away with comparing Stalin to Woland, since I saw Woland as being on the side of truth and immensity in the struggles I mentioned above. Now, after reading The Faculty of Useless Knowledge, I can see a possible basis for the comparison. Woland is like Stalin in the arbitrariness with which he and his minions inflict punishment on some fairly petty offenders. Does a hypocrite and a toady deserve to lose his head by slipping in sunflower oil and falling under a streetcar? Should a theater manager be tortured and terrified nearly out of his wits for the crime of being rude to telephone callers? No more so than that an archeologist should be arrested, detained, and interrogated for the "crime" of his museum's failing to keep track of some gravegold that a couple of muzhiks brought in. I still rank Woland as one of the characters I most admire, and my little jury is still out on Stalin, but my understanding of Master and Margarita is deepened by reading The Faculty of Useless Knowledge, which itself stands alone as a very good book.
Unlike Bulgakov, Dombrovsky is a realistic writer. He only departs from realism when he foreshadows and allows his knowledge of future events to intrude on his depiction of events of 1937 that he chronicles, or when he allows his knowledge to inform his circa-1937 characters' thoughts and speech. This book tells the story of the arrest, detention, and interrogation of a Soviet archeologist, Zybin, working on a dig in Khazakhstan, and the attendent effects on the people around him, including his interrogators! It is set firmly within the context of Stalin's terror and the arrest, detention, interrogation, exile to prison camps, and executions of what would eventually number in the tens of millions. The book -- or at least the English translation thereof -- is brilliantly written. Lovely, evocative prose, interesting dialogue, well-rounded characters, well-placed flashbacks, compelling plot trajectory.
And why compare it to Master and Margarita? Well, I suppose this answer will also illuminate my failings as a reader and critic. I read Master and Margarita as being a book about truth v. hypocrisy and immensity v. pettiness. I saw it as being a critique of the Soviet state only insofar as the state persecuted the Master for daring to write a novel about Christ and Pontius Pilate. For the life of me, I couldn't see how the critics got away with comparing Stalin to Woland, since I saw Woland as being on the side of truth and immensity in the struggles I mentioned above. Now, after reading The Faculty of Useless Knowledge, I can see a possible basis for the comparison. Woland is like Stalin in the arbitrariness with which he and his minions inflict punishment on some fairly petty offenders. Does a hypocrite and a toady deserve to lose his head by slipping in sunflower oil and falling under a streetcar? Should a theater manager be tortured and terrified nearly out of his wits for the crime of being rude to telephone callers? No more so than that an archeologist should be arrested, detained, and interrogated for the "crime" of his museum's failing to keep track of some gravegold that a couple of muzhiks brought in. I still rank Woland as one of the characters I most admire, and my little jury is still out on Stalin, but my understanding of Master and Margarita is deepened by reading The Faculty of Useless Knowledge, which itself stands alone as a very good book.
December 1, 2022
Прекрасный глубокий роман с размышлениями о природе предательства и осуждения невиновного. Не согласна, что имеет место подражание Булгакову. Да, анализируется тот же библейский сюжет, но немного под иным углом зрения. Кафкианский процесс был безумной выдумкой, но процессы той эпохи превзошли их своей жестокостью, изощренностью и безосновательностью. Все обвинения просто высасывались из пальца. Понравился образ алматинского художника Сергея Калмыкова, и вообще, Домбровский чудесно передает атмосферу тогдашней Алма-Аты. (Сейчас город вернул то название, которое исконно было у него еще десять веков назад - Алматы.)
November 25, 2017
I watched a documentary last night (2017) where many regimes recognized that torture seldom delivers useful information but it certainly sows fear.
My memory of this novel was the iconic depiction of dread. Stalin’s Terror allowed human self doubt to have lethal manifestation. I pondered that while walking today. I truly hate the day after thanksgiving. I feel estranged. My wife always works and I’m left to my few, futile, devices. Perhaps my plight is more Ballard and less NKVD. Here’s to my self awareness.
My memory of this novel was the iconic depiction of dread. Stalin’s Terror allowed human self doubt to have lethal manifestation. I pondered that while walking today. I truly hate the day after thanksgiving. I feel estranged. My wife always works and I’m left to my few, futile, devices. Perhaps my plight is more Ballard and less NKVD. Here’s to my self awareness.
February 11, 2016
Впечатлений столько, что я перестала нормально спать. Юрий Домбровский ведет свое повествование таким образом, что ты не ощущаешь себя читателем; ты, скорее, являешься действующим лицом романа. Во время прочтения у меня постоянно возникало чувство сопричастности истории, которая произошла много лет назад, когда меня и в помине-то еще не было. Я переживала так, словно Зыбин - мой близкий человек: мне было так за него страшно, что я накрывалась волной ужаса и паранойи. В то же время, я так гордилась им, что это чувство побеждало всякий страх. Я хочу особенно отметить то, что в книге нет ни одной сцены физического насилия - то есть мой ужас вызван отнюдь не фактическим описанием зверств сталинского режима, а именно психологизмом повествования. Да, конечно, Ю.Д. неоднократно упоминает о жестокости, но этот роман - не о ней как таковой, а о тех, кто ее творил и тех, кого перемалывали жернова системы.
Несмотря на четкий сюжет и ярко выписанные образы героев произведения - и вызывающих симпатию, и вызывающих ненависть, я уверена, что по "Факультету" невозможно было бы снять фильм, так как кинематограф не в состоянии передать все размышления и рассуждения Домбровского. Их нужно читать, переживать, ощущать, примерять на себя, возвращаться назад и перечитывать.
После "Факультета ненужных вещей" я могу причислить Юрия Домбровского к сильнейшим писателям двадцатого столетия.
"Почему я одиннадцать лет сидел за этой толстой рукописью. Тут все очень просто - не написать ее я никак не мог. Мне была дана жизнью неповторимая возможность - я стал одним из сейчас уже не больно частых свидетелей величайшей трагедии нашей христианской эры. Как же я могу отойти в сторону и скрыть то, что видел, что знаю, то, что передумал? Идет суд. Я обязан выступить на нем. А об ответственности, будьте уверены, я давно уже предупрежден", - написал Юрий Домбровский в своем послесловии к роману.
Низкий поклон писателю, которого не сломил сатанинский режим и который до конца своей трагически оборвавшейся жизни оставался НАСТОЯЩИМ ЧЕЛОВЕКОМ.
Несмотря на четкий сюжет и ярко выписанные образы героев произведения - и вызывающих симпатию, и вызывающих ненависть, я уверена, что по "Факультету" невозможно было бы снять фильм, так как кинематограф не в состоянии передать все размышления и рассуждения Домбровского. Их нужно читать, переживать, ощущать, примерять на себя, возвращаться назад и перечитывать.
После "Факультета ненужных вещей" я могу причислить Юрия Домбровского к сильнейшим писателям двадцатого столетия.
"Почему я одиннадцать лет сидел за этой толстой рукописью. Тут все очень просто - не написать ее я никак не мог. Мне была дана жизнью неповторимая возможность - я стал одним из сейчас уже не больно частых свидетелей величайшей трагедии нашей христианской эры. Как же я могу отойти в сторону и скрыть то, что видел, что знаю, то, что передумал? Идет суд. Я обязан выступить на нем. А об ответственности, будьте уверены, я давно уже предупрежден", - написал Юрий Домбровский в своем послесловии к роману.
Низкий поклон писателю, которого не сломил сатанинский режим и который до конца своей трагически оборвавшейся жизни оставался НАСТОЯЩИМ ЧЕЛОВЕКОМ.
September 2, 2019
Some archaeological trinkets (golden) are stolen from a museum; an archaeologist who works there is imprisoned and interrogated. The year is 1937. Reads compulsively. The ending is kind of 'too good', but certainly not impossible; there were many cases of that kind. Besides, is there anything really good about the ending? And who is the drowned woman?
I didn't remember almost anything from my first experience (except from the silly writer who was telling Stalin that it was forbidden to describe his smallpox traces on the face). A great book; what is important that it gives you an idea of how all that could be perceived in the dullest Soviet times.
I didn't remember almost anything from my first experience (except from the silly writer who was telling Stalin that it was forbidden to describe his smallpox traces on the face). A great book; what is important that it gives you an idea of how all that could be perceived in the dullest Soviet times.
January 8, 2013
This book looks closely at the early Soviet Union from the perspectives of several main characters --- one imprisoned for interrogation, one of his interrogators, one of his professional peers, a forester who was formerly an Orthodox priest, and a cast of minor characters.
Ultimately, the book is about betrayal and the human spirit, but is seen through the lens of Stalin's purge of 1937.
The book is not for the fainthearted --- parts of it are very disturbing, as you might imagine. It's also not an "easy" read, assuming the reader has a great deal of familiarity with recent (as of the writing) Russian history and culture --- for the American or European reader, expect to have Bing, Google, and Wikipedia handy, or be more knowledgable than I was going into it.
Those caveats aside, I think it's a must-read if you're interested in modern Russian literature, life in the Soviet Union, or the dynamics of how we betray each other through our words and deeds.
Highly recommended.
Ultimately, the book is about betrayal and the human spirit, but is seen through the lens of Stalin's purge of 1937.
The book is not for the fainthearted --- parts of it are very disturbing, as you might imagine. It's also not an "easy" read, assuming the reader has a great deal of familiarity with recent (as of the writing) Russian history and culture --- for the American or European reader, expect to have Bing, Google, and Wikipedia handy, or be more knowledgable than I was going into it.
Those caveats aside, I think it's a must-read if you're interested in modern Russian literature, life in the Soviet Union, or the dynamics of how we betray each other through our words and deeds.
Highly recommended.
December 22, 2017
The injustice that falls upon a man, Stalin's Great Terror, the backstabing character of most people. It's all there.
July 31, 2015
Yuri Dombrovski. Vida y existencia
No, la vida es bellísima, es la existencia la que a menudo es insoportable. Esta frase, dicha por uno de los personajes de Yuri Dombrovski, podría ser el resumen no ya de todo un libro, sino de toda una vida. Eso si no consideramos que este libro, en sí mismo, es toda una vida. Una vida que dura un mes, solo un mes, aunque tras su lectura, como le ocurre a su protagonista, no podamos dejar de pensar que se sucedieron los años e incluso los siglos. La facultad de las cosas inútiles es que no tienen tiempo. No funcionan con relojes, ni tan siquiera de arena. Por eso no pueden ser detenidas, como las cosas importantes, y permanecen ahí, siempre frágiles pero indestructibles. Escribir es una de esas cosas inútiles. Y Yuri Dombrovski pensaba estar escribiendo tal vez un libro así, inútil en el fondo. Durante once años de su vida. Sabiendo que ese mismo libro le condenaría a muerte. De una manera u otra. Y murió. Por él.
Zibin es el jefe de expedición y conservador del Museo central de Kazajistán. Sus días pasan buscando, no encontrando nada o bien poco, bebiendo abundantemente, enredado por y con las mujeres. No pretende demasiado. Vivir, tal vez, y ni tan siquiera es algo que se plantee. Pero en 1937 el estalinismo considera que vivir no es ninguna banalidad, mucho menos un derecho, y ello requiere ser respetuoso con una serie de procedimientos y normas que nadie parece conocer. Vivir es una abstracción. Un pequeño acontecimiento, en el que ni tan siquiera ha participado, pondrá en marcha la maquinaria infernal del Estado y lo llevará hasta el cuartel general de los órganos de seguridad de la región. Una vez dentro, de allí no se puede salir sin una acusación formal y unos cuantos años de campos de internamiento, si no la pena de muerte. Pero con él (como con tantos) pretenden algo a lo que Zibin se opone con una infinita tenacidad: que diga él mismo de qué se le acusa. La facultad de las cosas inútiles será esa pesadilla.
Entonces: la vida es bellísima. Desde hace mucho tiempo, la pregunta es cómo mostrar, también como escribir, acontecimientos horrendos. Hay que decir que el libro de Dombrovski es de una belleza extrema. Su escritura es seguramente la mejor respuesta que podía dar a aquella sociedad gris, triste y criminal. La luz resquebraja continuamente las sombras, del mismo modo que Zibin, con su resistencia a ser devorado por las sombras, es ese punto luminoso alrededor del que giran objetos agotados, como polillas atraídas por él. Cada uno contará su historia y su historia será la historia de un país agotado por el miedo, pero consciente de los mecanismos criminales bajo los que se mueve.
Esa existencia insoportable configurará un tríptico con tres figuras crucificadas, sacrificadas por la Historia: el propio Zibin, Kornílov, su compañero, y Neiman, jefe de la Sección Política a la que se enfrentan (o en cuyas ruedas quedan atrapados) los dos primeros. Cada uno atravesará su época en unos pocos días y descubrirá algo. Perderán un montón de cosas por el camino y a cambio recibirán nada. Nada o el miedo. En una época sustentada por el terror y la derrota, solo puede quedar este y la resignación de que uno vive por meras circunstancias formales.
La facultad de las cosas inútiles es un libro inmenso. Yuri Dombrovski logró cristalizar a una sociedad enferma y asustada que avanzaba con una enorme decisión hacia la muerte. Ser es ser algo al capricho de los otros. Los otros son seres grises, de esa abyección mediocre que aquel siglo conoció bien. Y resistir… Resistir es escribir. Su destino, el destino de los demás. Escribir la Historia, como último testimonio. Para no olvidar, para sobrevivir. De algún modo.
Escrito para Détour.
No, la vida es bellísima, es la existencia la que a menudo es insoportable. Esta frase, dicha por uno de los personajes de Yuri Dombrovski, podría ser el resumen no ya de todo un libro, sino de toda una vida. Eso si no consideramos que este libro, en sí mismo, es toda una vida. Una vida que dura un mes, solo un mes, aunque tras su lectura, como le ocurre a su protagonista, no podamos dejar de pensar que se sucedieron los años e incluso los siglos. La facultad de las cosas inútiles es que no tienen tiempo. No funcionan con relojes, ni tan siquiera de arena. Por eso no pueden ser detenidas, como las cosas importantes, y permanecen ahí, siempre frágiles pero indestructibles. Escribir es una de esas cosas inútiles. Y Yuri Dombrovski pensaba estar escribiendo tal vez un libro así, inútil en el fondo. Durante once años de su vida. Sabiendo que ese mismo libro le condenaría a muerte. De una manera u otra. Y murió. Por él.
Zibin es el jefe de expedición y conservador del Museo central de Kazajistán. Sus días pasan buscando, no encontrando nada o bien poco, bebiendo abundantemente, enredado por y con las mujeres. No pretende demasiado. Vivir, tal vez, y ni tan siquiera es algo que se plantee. Pero en 1937 el estalinismo considera que vivir no es ninguna banalidad, mucho menos un derecho, y ello requiere ser respetuoso con una serie de procedimientos y normas que nadie parece conocer. Vivir es una abstracción. Un pequeño acontecimiento, en el que ni tan siquiera ha participado, pondrá en marcha la maquinaria infernal del Estado y lo llevará hasta el cuartel general de los órganos de seguridad de la región. Una vez dentro, de allí no se puede salir sin una acusación formal y unos cuantos años de campos de internamiento, si no la pena de muerte. Pero con él (como con tantos) pretenden algo a lo que Zibin se opone con una infinita tenacidad: que diga él mismo de qué se le acusa. La facultad de las cosas inútiles será esa pesadilla.
Entonces: la vida es bellísima. Desde hace mucho tiempo, la pregunta es cómo mostrar, también como escribir, acontecimientos horrendos. Hay que decir que el libro de Dombrovski es de una belleza extrema. Su escritura es seguramente la mejor respuesta que podía dar a aquella sociedad gris, triste y criminal. La luz resquebraja continuamente las sombras, del mismo modo que Zibin, con su resistencia a ser devorado por las sombras, es ese punto luminoso alrededor del que giran objetos agotados, como polillas atraídas por él. Cada uno contará su historia y su historia será la historia de un país agotado por el miedo, pero consciente de los mecanismos criminales bajo los que se mueve.
Esa existencia insoportable configurará un tríptico con tres figuras crucificadas, sacrificadas por la Historia: el propio Zibin, Kornílov, su compañero, y Neiman, jefe de la Sección Política a la que se enfrentan (o en cuyas ruedas quedan atrapados) los dos primeros. Cada uno atravesará su época en unos pocos días y descubrirá algo. Perderán un montón de cosas por el camino y a cambio recibirán nada. Nada o el miedo. En una época sustentada por el terror y la derrota, solo puede quedar este y la resignación de que uno vive por meras circunstancias formales.
La facultad de las cosas inútiles es un libro inmenso. Yuri Dombrovski logró cristalizar a una sociedad enferma y asustada que avanzaba con una enorme decisión hacia la muerte. Ser es ser algo al capricho de los otros. Los otros son seres grises, de esa abyección mediocre que aquel siglo conoció bien. Y resistir… Resistir es escribir. Su destino, el destino de los demás. Escribir la Historia, como último testimonio. Para no olvidar, para sobrevivir. De algún modo.
Escrito para Détour.
July 26, 2023
Один из лучших текстов ХХ века на русском языке, что я читала. Правда, Хранитель древностей мне нравится еще больше.
February 8, 2023
Органы снаружи, и органы внутри
Я сплевываю органы на раз-два-три
Органы снаружи, и органы внутри
Я сплевываю органы на раз-два-три
©️ Pussy Riot, 1937
На середине книги собирался страшно её ругать, к концу мнение изменилось.
Вообще мне кажется, что написать хороший монументальный роман довольно сложно. Многое автору можно простить: сюжетные дыры, плоских героев, дурной слог наконец, но вот чего нельзя никогда – так это скуку. А чем длиннее текст, тем грознее скука над ним нависает.
Этот роман хорош объективно, здесь есть все что я хотел бы в нем найти. Характерно выписанная Алма-ата и её жители, археологи с их бытом, любовь и разлука, и работа и разудалый музейный досуг. А ещё доносы, сфабрикованные дела, аресты, многодневные допросы конвейером, пытки и расстрелы. Одно немыслимо без другого.
Когда мы смотрим на тридцать седьмой через линзу последующих наслоений - А.И., диссиденства вообще, ХХ съезда - легко поймать себя на мысли, что образ мысли людей тех лет абсолютно понятен, что страх перед террором затмевает горизонт. Но это совсем не так, и это, как мне кажется, самая интересная часть книги. Как по-разному люди меняются под воздействием этого сакраментального ужаса, экзистенциального страха перед Учреждением. Которое не может ошибаться, а значит, вцепившись ‐ не отпустит уже никогда.
Это, кончено, вранье, еще как отпустит. Но, без спойлеров. Ведь, несмотря на весь ужас происходящего, красной линией сквозь сюжет проходит одна мысль. Что оговорить себя значит не только получить срок, он будет в любом случае - Особое совещание при НКВД осудило списочно и без всякого суда болеше 600к человек - но предать себя, свою личность. И, если, кошмар лагеря ещё можно как-то пережить, то что потом делать со своей жизнью?
Кроме того, в книге есть всякие родные сердцу штуки. Ретроспектива любви Зыбина (как в Паталогиях Прилепина), история Христа через призму легизма (прокуратору Иудеи привет), отцы и дети, выбор между долгом и счастьем, спасением себя и других.
Но раз за разом, изгибы сюжета сходятся в единой точке. Не важно что ты сказал или сделал, не важен даже сам факт ареста – рано или поздно придут за каждым. Значение имеет только россыпь букв на линованой бумаге, приговор. ПШ или КРТД, ну какая разница, казалось бы? Но если сфт (средний) ещё оставляет шанс, то тяжёлый физический труд (тфт) в наказание – лесоповал, рудник, забой – билет в один конец. А вредительство или агитация, троцкизм илм шпионаж, это уже детали.
На мой вкус, самую малость затянута, в остальном же - прекрасная книга.
Рекомендую
February 20, 2015
"Факультет ненужных вещей" написан в 1975 г. и посвящен сталинскому времени – действие происходит в 1937 г. и связанно с репрессиями и осмыслением места человека в тот исторический период. Это объясняет большой ажиотаж, который поднялся вокруг романа после публикации – его в сокращенном виде напечатали в журнале «Новый мир» (отдельно книгой такие сюжеты издавать было нельзя), потом выпустили во Франции и Италии. На Домбровского обрушилась волна критики, из-за книги его оскорбляли и в конце концов сильно избили – через месяц после этого он скончался от полученных повреждений.
Название книги символично – «факультетом ненужных вещей» следователь называет факультет права, на котором учился главный герой Георгий Зыбин, потому что в советское время важно не право, а социалистическая справедливость. И все попытки сохранить свои принципы и совесть также не важны и не нужны, для системы необходимо послушание и слепое доверие в решения свыше.
Дело происходит в Алма-Ате, на неудачных раскопках древних степных поселений Ожидание бури, осторожные разговоры о политике, попытки не сказать лишнего, чтобы избежать ареста, пьянство и проглядывающее отчаяние. Незавершенная история любви Зыбина и Лины. Золото, обнаруженное местными жителями и принесенное директору музея, которое стало толчком всей истории. По подозрению в краже золота Зыбина задерживают и помещают под арест, где начинаются круги ада – против него пытаются сшить дело сначала об большой организованной группе (по типу Московских процессов), потом за антисоветчину и хищение имущества, а потом, когда Зыбин уже заболел и впал в состояние безразличия к своей судьбе и всему внешнему – неожиданно – отпускают, когда золото находится, но только надолго ли?
Вполне логично, что это чем-то напоминает «Процесс» Кафки - такая же бессмысленность происходящего и тщетные попытки воззвать к разуму, которые сталкиваются с государственной машиной, не заинтересованной в нахождении правды и не выпускающей попавших в нее людей из своих «объятий». Несмотря на вроде бы позитивное окончание (невиновного освободили), остается некая недосказанность – а что будет дальше, что его ждет потом и что ждет саму страну в «чреватый страшным будущим год»?
Книга – классическое противостояние человека против системы. Зыбин повел и выиграл раунд борьбы с органами, несмотря на то, что все вокруг заявляли о тщетности этих попыток. Он не признавался в содеянном, требовал, чтобы следователи «выполняли свою работу» - доказывали, что он виновен, а не заставляли его рассказывать все самому, пытался объяснить им абсурдность происходящего, но это подействовало только на третьего следователя – молодую выпускницу института, что, вероятно, привело ее к нервному срыву. Остальные – слишком циники для этого, слишком долго сидят на своих постах и уверовали в безнаказанность. И хотя один из них, Нейман, вроде начинает допускать крамольные мысли, когда его увольняют из органов после ареста его начальника - наркома, это ничего не меняет, да и он не боец и надеется отсидеться на непыльной работенке – с системой не поспоришь!
В книге присутствует и Сталин – конечно без прямой критики – роман писался во время Брежнева, оттепель уже прошла и критиковать Вождя народов снова стало невозможно. Но его тень чувствуется н�� протяжении всей книги. В небольших непосредственно связанных с ним отрывках он предстает немного лукавым и высоко ценящим свои достижения и сложный путь наверх. Он, как Понтий Пилат, перекладывает ответственность и обоснование принятий решений на других и «принимает это решение» (об освобождении старого заключенного, помогшего ему в дореволюционном прошлом), умывая руки.
Вообще, в книге проводится много параллелей и сравнений с Библией, персонажи часто беседуют на религиозные темы. Большая часть таких разговоров посвящена теме предательства Иуды. Говорят, что кроме Иуды был еще один неизвестный свидетель – обычный человек, который «заложил» Иисуса по убеждению и, в отличие от Иуды, не пострадал от этого, а дальше спокойно жил со своей семьей. Не является ли это общим описанием многих жителей СССР того времени, которые были по тем или иным причинам готовы сдать своих знакомых, коллег и даже родственников, надеясь, что их самих это обойдет стороной? А тот же Понтий Пилат описывается как мудрый государственник, который хорошо просчитал свои поступки и которому было выгодно оставить Иисуса в живых для раскола общества, но который не пошел против мнения большинства (каждый народ заслуживает своего правителя и по сути поддерживает его действия?). В романе «Иисусом» является ищущий правду Зыбин, который не поддается на уговоры и угрозы, не сгибается под предательством знакомых, и просто следует своим убеждениям. А Иуда – это его коллега Корнилов, который из-за страха за свою жизнь и свободу под давлением сдает своего собутыльника (хотя изначально пытается его выгородить и защитить).
В целом, роман плавный и размеренный, в нем напрямую не показываются ужасы сталинского времени (и даже бить Зыбова не давали – не было на это разрешения начальства, и единственный удар произошел по самоуправству следователя), но постоянно присутствует гнетущее ощущение, боязнь чего-то надвигающегося. И именно за это хочется сказать спасибо автору, за такое правдивое и неприукрашенное (как мне кажется) описание состояния общества в конце 1930-х гг.
Название книги символично – «факультетом ненужных вещей» следователь называет факультет права, на котором учился главный герой Георгий Зыбин, потому что в советское время важно не право, а социалистическая справедливость. И все попытки сохранить свои принципы и совесть также не важны и не нужны, для системы необходимо послушание и слепое доверие в решения свыше.
Дело происходит в Алма-Ате, на неудачных раскопках древних степных поселений Ожидание бури, осторожные разговоры о политике, попытки не сказать лишнего, чтобы избежать ареста, пьянство и проглядывающее отчаяние. Незавершенная история любви Зыбина и Лины. Золото, обнаруженное местными жителями и принесенное директору музея, которое стало толчком всей истории. По подозрению в краже золота Зыбина задерживают и помещают под арест, где начинаются круги ада – против него пытаются сшить дело сначала об большой организованной группе (по типу Московских процессов), потом за антисоветчину и хищение имущества, а потом, когда Зыбин уже заболел и впал в состояние безразличия к своей судьбе и всему внешнему – неожиданно – отпускают, когда золото находится, но только надолго ли?
Вполне логично, что это чем-то напоминает «Процесс» Кафки - такая же бессмысленность происходящего и тщетные попытки воззвать к разуму, которые сталкиваются с государственной машиной, не заинтересованной в нахождении правды и не выпускающей попавших в нее людей из своих «объятий». Несмотря на вроде бы позитивное окончание (невиновного освободили), остается некая недосказанность – а что будет дальше, что его ждет потом и что ждет саму страну в «чреватый страшным будущим год»?
Книга – классическое противостояние человека против системы. Зыбин повел и выиграл раунд борьбы с органами, несмотря на то, что все вокруг заявляли о тщетности этих попыток. Он не признавался в содеянном, требовал, чтобы следователи «выполняли свою работу» - доказывали, что он виновен, а не заставляли его рассказывать все самому, пытался объяснить им абсурдность происходящего, но это подействовало только на третьего следователя – молодую выпускницу института, что, вероятно, привело ее к нервному срыву. Остальные – слишком циники для этого, слишком долго сидят на своих постах и уверовали в безнаказанность. И хотя один из них, Нейман, вроде начинает допускать крамольные мысли, когда его увольняют из органов после ареста его начальника - наркома, это ничего не меняет, да и он не боец и надеется отсидеться на непыльной работенке – с системой не поспоришь!
В книге присутствует и Сталин – конечно без прямой критики – роман писался во время Брежнева, оттепель уже прошла и критиковать Вождя народов снова стало невозможно. Но его тень чувствуется н�� протяжении всей книги. В небольших непосредственно связанных с ним отрывках он предстает немного лукавым и высоко ценящим свои достижения и сложный путь наверх. Он, как Понтий Пилат, перекладывает ответственность и обоснование принятий решений на других и «принимает это решение» (об освобождении старого заключенного, помогшего ему в дореволюционном прошлом), умывая руки.
Вообще, в книге проводится много параллелей и сравнений с Библией, персонажи часто беседуют на религиозные темы. Большая часть таких разговоров посвящена теме предательства Иуды. Говорят, что кроме Иуды был еще один неизвестный свидетель – обычный человек, который «заложил» Иисуса по убеждению и, в отличие от Иуды, не пострадал от этого, а дальше спокойно жил со своей семьей. Не является ли это общим описанием многих жителей СССР того времени, которые были по тем или иным причинам готовы сдать своих знакомых, коллег и даже родственников, надеясь, что их самих это обойдет стороной? А тот же Понтий Пилат описывается как мудрый государственник, который хорошо просчитал свои поступки и которому было выгодно оставить Иисуса в живых для раскола общества, но который не пошел против мнения большинства (каждый народ заслуживает своего правителя и по сути поддерживает его действия?). В романе «Иисусом» является ищущий правду Зыбин, который не поддается на уговоры и угрозы, не сгибается под предательством знакомых, и просто следует своим убеждениям. А Иуда – это его коллега Корнилов, который из-за страха за свою жизнь и свободу под давлением сдает своего собутыльника (хотя изначально пытается его выгородить и защитить).
В целом, роман плавный и размеренный, в нем напрямую не показываются ужасы сталинского времени (и даже бить Зыбова не давали – не было на это разрешения начальства, и единственный удар произошел по самоуправству следователя), но постоянно присутствует гнетущее ощущение, боязнь чего-то надвигающегося. И именно за это хочется сказать спасибо автору, за такое правдивое и неприукрашенное (как мне кажется) описание состояния общества в конце 1930-х гг.
This entire review has been hidden because of spoilers.
January 25, 2016
Querido Pitufo,
La facultad de las cosas inútiles tiene un bello título. Si no hubiera leído a los Hermanos Karamazov y el proceso de Kafka encontraría el libro muy muy bueno. Pero la competencia es dura!
Tiene en contra escribir sobre lo que ya se ha escrito (el surrealismo burocrático) con el adicional que ha nadie sorprende saber algo así sobre la Unión Soviética (entonces no está el punto positivo de -me enseñó historia-).
Está bien escrito y resulta razonablemente entrenido. Tiene pasajes remarcables. MUY.
Al inicio, una descripción del mercado en la que quedas con la boca hecha agua.
Una frase maestra; cito:
"No, la vida es bellísima, es la existencia la que a menudo es insoportable." (me quedó dando vueltas nuestra discusión sobre la fe en la humanidad.. y creo que cambiaría mi respuesta a algo que va por este lado).
Tiene un buen puñado de discuiones telelógicas que encontré interesantes y las cuáles tú disfrutarías bastante -creo-
Sospecho que en una segunda lectura se le sacaría más jugo. Te lo llevo en Agosto.
beso.
La facultad de las cosas inútiles tiene un bello título. Si no hubiera leído a los Hermanos Karamazov y el proceso de Kafka encontraría el libro muy muy bueno. Pero la competencia es dura!
Tiene en contra escribir sobre lo que ya se ha escrito (el surrealismo burocrático) con el adicional que ha nadie sorprende saber algo así sobre la Unión Soviética (entonces no está el punto positivo de -me enseñó historia-).
Está bien escrito y resulta razonablemente entrenido. Tiene pasajes remarcables. MUY.
Al inicio, una descripción del mercado en la que quedas con la boca hecha agua.
Una frase maestra; cito:
"No, la vida es bellísima, es la existencia la que a menudo es insoportable." (me quedó dando vueltas nuestra discusión sobre la fe en la humanidad.. y creo que cambiaría mi respuesta a algo que va por este lado).
Tiene un buen puñado de discuiones telelógicas que encontré interesantes y las cuáles tú disfrutarías bastante -creo-
Sospecho que en una segunda lectura se le sacaría más jugo. Te lo llevo en Agosto.
beso.
March 20, 2021
I fell into the clutches of this book by chance. It stood on my shelves for months until I went for the first page. An overwhelming story bears the burden of a fictionized autobiography and squeezes the worth of human values in the worst of the worlds. Powerful and well-woven characters, from those that find apparent solace in disbelief to those who decide to carry the weight of human values in a totalitarian regime, which replaced freedom with ideology.
The prose distills the author’s self-experience and brings the book to Vasili Grossman’s or Solzhenitsyn’s heights. A must-read for anybody willing to deepen into the futility of human existence in totalitarian regimes disguised as the promised land of populist shamans.
The prose distills the author’s self-experience and brings the book to Vasili Grossman’s or Solzhenitsyn’s heights. A must-read for anybody willing to deepen into the futility of human existence in totalitarian regimes disguised as the promised land of populist shamans.
July 8, 2019
Это художественная книга, но она частично автобиографична — Домбровский сам был жертвой репрессий. Кроме того, считается, что именно из-за публикации этого романа на западе Юрия в России избили, после чего он умер. Страшно, трагично — да.
Однако сама книга, по-моему, совершенно нечитабельна. Очень грустно такое писать о романе на подобную тему, но, во-первых, это какая-то графомания (вода, повторы, обилие деталей), во-вторых, мне совсем не зашли выбранные автором структура и подача, в-третьих, язык — не покидало ощущение, что идёт подражание Булгакову, причём натужное. В общем, нет. Вместо других книг автора лучше перечитаю Солженицына.
Однако сама книга, по-моему, совершенно нечитабельна. Очень грустно такое писать о романе на подобную тему, но, во-первых, это какая-то графомания (вода, повторы, обилие деталей), во-вторых, мне совсем не зашли выбранные автором структура и подача, в-третьих, язык — не покидало ощущение, что идёт подражание Булгакову, причём натужное. В общем, нет. Вместо других книг автора лучше перечитаю Солженицына.
July 5, 2012
Домбровский - жертва режима, факт, но не писатель. В итоге как изображение удушающей жизни, где нечего и негде вдохнуть, книга удачна, как литературное произведение - крайне слаба. Т.е. для кого-то это teriffying insights об истории СССР, а мы-то в курсе, как обстоят дела. И все же задевает, потому что следователи остаются такими же, как были, а за смелость написать книгу автора убили.
December 13, 2019
Soviet Russia. Beauty beneath the muck. Intelligence beneath the hive mind. Buried treasure you have been lucky enough to stumble upon.
This is one of those books you’ll find yourself thinking back on years after you read it. It’s also one you can’t only read once.
If you enjoy Bulgakov, you’ll probably enjoy this. Regardless, I think it’s worth a shot. Trust me on this one.
This is one of those books you’ll find yourself thinking back on years after you read it. It’s also one you can’t only read once.
If you enjoy Bulgakov, you’ll probably enjoy this. Regardless, I think it’s worth a shot. Trust me on this one.
November 3, 2012
This is such an amazing book! Breathtaking!
November 22, 2014
Очень хорошо написано, в меру иронично, насколько это позволяет тема, читается как что-то современное, никаких советских штампов. Хотелось бы еще что-нибудь про этот роман прочитать.
April 21, 2021
Сначала все шло очень туго, как будто какая то документальная хроника. А к середине романа стало очень интересно, вторую часть прочитала на одном дыхании.
August 11, 2022
Visitar el estalinismo es siempre una faena sobrecogedora: ese paranoico clima, ese ahogo existencial ante la acusación (falsa o certera) por no supeditarse al régimen, sin pisca de autonomía o libertad siquiera de pensamiento, sobrecoge aun al más impasible.
Yuri Dombrovski, autor que vivió la persecución, la reclusión y el miedo a las purgas, describe en esta imponente novela su propio calvario ante los “torturadores de la policía política soviética” y los “burócratas culturales” que supuestamente buscaban purificar (aunque en el fondo era meramente exterminar a los indeseables) a la sociedad soviética. (Aunque hay que dejar bien claro que esta obra de ficción es también fruto de años de trabajo y de documentación: el autor consultó más de 1,500 obras para crear una novela que abarcara el espectro total del sufrimiento y la desesperación de más de una generación de compatriotas suyos.)
Esta novela, al decir de Marta Rebón, “habla del destino de los valores de la civilización cristiano-humanista en un mundo anticristiano y antihumanista, así como de los individuos que se imponen la tarea de custodiar estos valores e ideales, ‘cosas innecesarias’ para el régimen estalinista. Los principales antihéroes de la novela son los funcionarios de los órganos de seguridad, los chequistas, los frenéticos cancerberos de un sistema inhumano. (…) El protagonista, guardia y custodio tanto de los objetos antiguos del museo como de los valores culturales de la civilización humana, conocerá por su compañero de celda cómo funciona la maquinaria del sistema del terror, el lúgubre entramado de los interrogatorios, pero nada ni nadie doblegará sus principios éticos, revelando una fuerza interior que descolocará a sus interrogadores”.
Una novela necesaria.
Yuri Dombrovski, autor que vivió la persecución, la reclusión y el miedo a las purgas, describe en esta imponente novela su propio calvario ante los “torturadores de la policía política soviética” y los “burócratas culturales” que supuestamente buscaban purificar (aunque en el fondo era meramente exterminar a los indeseables) a la sociedad soviética. (Aunque hay que dejar bien claro que esta obra de ficción es también fruto de años de trabajo y de documentación: el autor consultó más de 1,500 obras para crear una novela que abarcara el espectro total del sufrimiento y la desesperación de más de una generación de compatriotas suyos.)
Esta novela, al decir de Marta Rebón, “habla del destino de los valores de la civilización cristiano-humanista en un mundo anticristiano y antihumanista, así como de los individuos que se imponen la tarea de custodiar estos valores e ideales, ‘cosas innecesarias’ para el régimen estalinista. Los principales antihéroes de la novela son los funcionarios de los órganos de seguridad, los chequistas, los frenéticos cancerberos de un sistema inhumano. (…) El protagonista, guardia y custodio tanto de los objetos antiguos del museo como de los valores culturales de la civilización humana, conocerá por su compañero de celda cómo funciona la maquinaria del sistema del terror, el lúgubre entramado de los interrogatorios, pero nada ni nadie doblegará sus principios éticos, revelando una fuerza interior que descolocará a sus interrogadores”.
Una novela necesaria.
January 1, 2022
In 1937 Georgi Nikolaevich Zybin is a museum curator-archeologist leader. Kornilov his Zybin's assistance who fancies Dasha the foreman Popatov's niece, Lina Yurevna is Zybin's ex-girlfriend, Clara Fozulaeva his girlfriend. Some ancient gold goes missing from a dig and Zybin gets mixed up in explaining his movements and liaisons to various Stalinist authority investigators and ultimately held in prison with old, experienced Buddo. Father Audrey Ernestovich believes there was a second treacherous disciple. At root it's a mystery of ideas and motives trying to explain why Zybin acted the way he did and in contrast perhaps the non-mystery of the power of the state and authoritarian individuals. More Joyce than Kafka for me and not a 'comedy' (as suggested by the cover notes).
So this is a long, difficult novel (putting aside the yet again infuriating Russian name usage issue I always suffer from: 5 people in a room turned out to be 3 people, one was an uncle and after going back religiously in the text I literally gave up trying to work out who was actually left as a pair in the room even though it was clear they had appeared earlier). It is almost deliberately written to be entwined, opaque and in an imprisoning way. It is undoubtedly a well written, classy novel but for me perhaps just too many people/names or not enough realism. I was annoyed in this edition that the back notes were based solely on page number with no superscript in text to indicate a note was available.
"Law is the faculty of useless knowledge"
"He knew where crime is concealed. In the mind. Thought is criminal"
So this is a long, difficult novel (putting aside the yet again infuriating Russian name usage issue I always suffer from: 5 people in a room turned out to be 3 people, one was an uncle and after going back religiously in the text I literally gave up trying to work out who was actually left as a pair in the room even though it was clear they had appeared earlier). It is almost deliberately written to be entwined, opaque and in an imprisoning way. It is undoubtedly a well written, classy novel but for me perhaps just too many people/names or not enough realism. I was annoyed in this edition that the back notes were based solely on page number with no superscript in text to indicate a note was available.
"Law is the faculty of useless knowledge"
"He knew where crime is concealed. In the mind. Thought is criminal"
July 15, 2025
Абсолютно потрясающая и трогательная книга, после прочтения которой думаешь: "Как хорошо, что мы не застали те страшные и темные времена!". Хотя смотря на то, что происходит сейчас в мире, можно подумать и об обратном.
Одно из самых лучших что есть в книге - персонажи. Домбровскому удалось раскрыть почти каждого из них - будь то Зыбин, интеллигентный и мягкий, "хранитель древностей", который даже находясь в заключении, не сдавался и смог продержаться (нередко при этом спасаясь от суровых реалий во сне, видя теплое море и вспоминая историю своего знакомства с Линой). Те же следователи - тоже раскрыты прекрасно. Каждый из них не похож на другого. Хрипушин - жёсткий и малообразованный в��рзила и идиот. Нейман - с глазами, полными тихого леденящего ужаса. Тамара Георгиевна - которая бросив актерскую школу, пошла учиться в юридический, и сейчас, попав в большой серый дом на Дзержинского, узнает все реалии работы следователем.
Или старик грузин - давний друг Сталина, который пишет ему письмо с напоминанием о его долге.
Также, стоит учесть, что книга, в каком-то роде, является автобиографией ее автора - Юрия Домбровского. Он, как и Зыбин, сидел и по счастливой случайности был освобождён. Некоторые персонажи, как например Роман Львович Штерн, существовали и в реальности, но под другими, пускай и похожими, именами. (Лев Романович Шейнин).
Мне очень понравилась реализация в книге сторонних сюжетных линий, про товарища Сталина в его саду, или про отца Андрея, устами которого в книге рассказывается про Христа, Иуду и Пилата.
В этой книге все прекрасно - от начала, до концовки. Советую
Одно из самых лучших что есть в книге - персонажи. Домбровскому удалось раскрыть почти каждого из них - будь то Зыбин, интеллигентный и мягкий, "хранитель древностей", который даже находясь в заключении, не сдавался и смог продержаться (нередко при этом спасаясь от суровых реалий во сне, видя теплое море и вспоминая историю своего знакомства с Линой). Те же следователи - тоже раскрыты прекрасно. Каждый из них не похож на другого. Хрипушин - жёсткий и малообразованный в��рзила и идиот. Нейман - с глазами, полными тихого леденящего ужаса. Тамара Георгиевна - которая бросив актерскую школу, пошла учиться в юридический, и сейчас, попав в большой серый дом на Дзержинского, узнает все реалии работы следователем.
Или старик грузин - давний друг Сталина, который пишет ему письмо с напоминанием о его долге.
Также, стоит учесть, что книга, в каком-то роде, является автобиографией ее автора - Юрия Домбровского. Он, как и Зыбин, сидел и по счастливой случайности был освобождён. Некоторые персонажи, как например Роман Львович Штерн, существовали и в реальности, но под другими, пускай и похожими, именами. (Лев Романович Шейнин).
Мне очень понравилась реализация в книге сторонних сюжетных линий, про товарища Сталина в его саду, или про отца Андрея, устами которого в книге рассказывается про Христа, Иуду и Пилата.
В этой книге все прекрасно - от начала, до концовки. Советую
October 21, 2018
Dit was lang mijn "meest ongelezen" boek. Ik kreeg het cadeau en liet het meer dan tien jaar in de boekenkast staan. Een dikke Russische pil, daar moet je de tijd voor hebben of voor nemen. Maar dat is nu dus eindelijk toch gelukt!
Het is geen gemakkelijk boek. Dombrovski bewandelt soms lange zijpaden waarvan je niet goed weet waar ze naartoe leiden, zoals een hele verhandeling over een schilder of over het leven van Christus. Natuurlijk blijkt dat laatste een verhaal over verraad en veroordeling en is dat de connectie met het verhaal van Zybin en alle andere slachtoffers van de Stalinterreur. Ook speelde mijn onbekendheid met die geschiedenis en de Russische cultuur mij parten, zoveel onbekende namen en verwijzingen, dat het mij soms duizelde. En al die verklaringen in de noten achterin zijn goedbedoeld, maar kunnen het gat niet helemaal opvullen.
Aan de andere kant heeft Dombrovski met dit boek wel een wereld geopend. Hij weet echt menselijke personages op te roepen die nooit goed of slecht zijn, maar altijd min of meer gevangen in lastige omstandigheden. Ze proberen er allemaal iets van te maken, waarbij niets menselijks hen vreemd is. Soms zijn ze klungelig, soms denken ze slim te zijn, dan weer kletsen ze te veel in een dronken bui of proberen ze hun eigen hachje te redden. Hoewel het over een tijd van terreur gaat waar het recht ver te zoeken is (de faculteit van de nutteloze kennis is de juridische faculteit), die de schrijver bovendien zelf aan de lijve heeft ondervonden, is dit geen verbitterde roman. Geen zwart-wit verhaal met daders, verraders en slachtoffers. Dat is knap!
Als ik de balans opmaak, was het voor mij een te dik en lastig boek, waarin een interessante kern verstopt zat. Iets meer focus op de hoofdlijn had het spannender en toegankelijker gemaakt. Want het verdwenen archeologische goud levert met deze benadering wel een magere spanningsboog, vond ik.
Het is geen gemakkelijk boek. Dombrovski bewandelt soms lange zijpaden waarvan je niet goed weet waar ze naartoe leiden, zoals een hele verhandeling over een schilder of over het leven van Christus. Natuurlijk blijkt dat laatste een verhaal over verraad en veroordeling en is dat de connectie met het verhaal van Zybin en alle andere slachtoffers van de Stalinterreur. Ook speelde mijn onbekendheid met die geschiedenis en de Russische cultuur mij parten, zoveel onbekende namen en verwijzingen, dat het mij soms duizelde. En al die verklaringen in de noten achterin zijn goedbedoeld, maar kunnen het gat niet helemaal opvullen.
Aan de andere kant heeft Dombrovski met dit boek wel een wereld geopend. Hij weet echt menselijke personages op te roepen die nooit goed of slecht zijn, maar altijd min of meer gevangen in lastige omstandigheden. Ze proberen er allemaal iets van te maken, waarbij niets menselijks hen vreemd is. Soms zijn ze klungelig, soms denken ze slim te zijn, dan weer kletsen ze te veel in een dronken bui of proberen ze hun eigen hachje te redden. Hoewel het over een tijd van terreur gaat waar het recht ver te zoeken is (de faculteit van de nutteloze kennis is de juridische faculteit), die de schrijver bovendien zelf aan de lijve heeft ondervonden, is dit geen verbitterde roman. Geen zwart-wit verhaal met daders, verraders en slachtoffers. Dat is knap!
Als ik de balans opmaak, was het voor mij een te dik en lastig boek, waarin een interessante kern verstopt zat. Iets meer focus op de hoofdlijn had het spannender en toegankelijker gemaakt. Want het verdwenen archeologische goud levert met deze benadering wel een magere spanningsboog, vond ik.
March 24, 2023
Roman sur l’absurdité et l’infernal rouage des purges staliniennes et sur la participation de tout un chacun pour les avoir rendues possibles … « La faculté de l’inutile » est comme souvent pour ces œuvres dissidentes au régime stalinien d’une rare intelligence; intellectualisant jusqu’à l’outrance le moindre comportement humain pour tenter de le comprendre afin de le tolérer, et d’y survivre.
On retrouve la structure romanesque, l’allusion au Christ et la schizophrénie de l’âme russe des
« frères Karamazov » et du « Maitre et Marguerite ».
C’est un excellent roman, d’une absolue finesse mais ce n’est pas une lecture plaisante.
« Il m’a fallu une bonne semaine pour comprendre. Kalmykov avait peint la Terre. La Terre en général, telle qu’il l’avait imaginé en ce matin déjà si éloigné. Une planète étrangère, encore inhabitée. Un réceptacle de forces instables. Ces garçons qui se bronzent au soleil, la rivière s’en fout : elle a sa signification cosmique propre, sa tâche dont elle s’acquitte avec la sereine ténacité de toute matière inerte. C’est bien pourquoi elle ressemble à un faisceau de muscles tendus à craquer. Et ce ne sont pas des rochers, mais des débris de planète. Ces couleurs sont sauvages car les hommes ne les utilisent jamais. Nous sommes face à la nature même, à la «Nature naturée» du philosophe. Sur ce bout de carton, représentant dix mètres d’une rivière minable, c’est le cosmos qui se déchaîne, le même cosmos que parmi les étoiles de la Galaxie et des métagalaxies. Les gars peuvent toujours jouer aux galets : ça ne concerne pas le grand tout. »
On retrouve la structure romanesque, l’allusion au Christ et la schizophrénie de l’âme russe des
« frères Karamazov » et du « Maitre et Marguerite ».
C’est un excellent roman, d’une absolue finesse mais ce n’est pas une lecture plaisante.
« Il m’a fallu une bonne semaine pour comprendre. Kalmykov avait peint la Terre. La Terre en général, telle qu’il l’avait imaginé en ce matin déjà si éloigné. Une planète étrangère, encore inhabitée. Un réceptacle de forces instables. Ces garçons qui se bronzent au soleil, la rivière s’en fout : elle a sa signification cosmique propre, sa tâche dont elle s’acquitte avec la sereine ténacité de toute matière inerte. C’est bien pourquoi elle ressemble à un faisceau de muscles tendus à craquer. Et ce ne sont pas des rochers, mais des débris de planète. Ces couleurs sont sauvages car les hommes ne les utilisent jamais. Nous sommes face à la nature même, à la «Nature naturée» du philosophe. Sur ce bout de carton, représentant dix mètres d’une rivière minable, c’est le cosmos qui se déchaîne, le même cosmos que parmi les étoiles de la Galaxie et des métagalaxies. Les gars peuvent toujours jouer aux galets : ça ne concerne pas le grand tout. »
May 8, 2021
Единственный способ не дать следствию найти, за что бы тебя посадить в условиях, когда право - это факультет ненужных вещей, это морить себя голодом и тем самым компрометировать следствие. Это про 1937 год, если что.
«Назначение следствия – выявить истину. Вы ведь тоже кончали юридический? Да? По истории права. Так вот, ваш факультет был в то время факультетом ненужных вещей – наукой о формальностях, бумажках и процедурах. А у нас учили устанавливать истину»
"А здесь невиноватые не сидят, Георгий Николаевич. Кто словом, кто делом, кто мыслью – а все виноваты. Вот и вы виноваты будете."
Если вы искали, что бы почитать про методы наших органов, то вам сюда. Это про 1937 год, если что.
«Назначение следствия – выявить истину. Вы ведь тоже кончали юридический? Да? По истории права. Так вот, ваш факультет был в то время факультетом ненужных вещей – наукой о формальностях, бумажках и процедурах. А у нас учили устанавливать истину»
"А здесь невиноватые не сидят, Георгий Николаевич. Кто словом, кто делом, кто мыслью – а все виноваты. Вот и вы виноваты будете."
Если вы искали, что бы почитать про методы наших органов, то вам сюда. Это про 1937 год, если что.
October 13, 2022
La facultad de las cosas inútiles es una potentísima novela que más bien es una crónica real sobre la sucesión de eventos desgraciados que puede vivir cualquier persona en un sistema totalitario; un grito desesperado al mundo moderno de parte del autor que vivió en carne propia las persecuciones del estalinismo, con el fin de evitar de nuevo la tragedia. Es por ello que “La facultad” es la descripción del rotundo fracaso de todo lo humano que se vuelve inútil en el totalitarismo y además, la imbecilidad de la humanidad que, a sabiendas, pretende regresar a ese pasado oscuro y terrible.
May 17, 2025
Dieses Buch hinterlässt mit Sicherheit einen nachhaltigen Eindruck. Es gehört zu jenen Büchern, nach deren Lektüre man sich beschämt fragt, warum man sie nicht schon viel früher gelesen hat. Man kann nicht umhin, die Wahrhaftigkeit der Geschichte zu spüren – kein Wunder, denn der Autor hat diese menschenverachtende Seite des sowjetischen Lebens selbst erfahren. Und schließlich: Auch wenn ich keineswegs ein religiöser Mensch bin, schätze ich zunehmend, wie typisch biblische Geschichten sind – und wie langsam sich die geistige Entwicklung der Menschheit vollzieht.
September 24, 2019
Я не дочитала. Несмотря на две попытки, несмотря на то, что это сильная и очень важная вещь. Не дочитала не потому, что «тяжело» или «страшно» (читывала я и потяжелее и пострашнее). Наверное, по два причинам: мне сейчас не вовремя (вот бывает так! Ну не могу, и всё). И язык. Язык сейчас совершенно не совпадает с моим ритмом. Опять же, это ситуативно. Может быть, ещё вернусь.
June 6, 2020
Postface du traducteur de ce chef-d’œuvre:” ce roman étrange , étouffant, chaotique, sabre d’éclairs, pareil à un ciel d’orage dans la steppe kazakh,est peut-être le chef-d’œuvre qui résistera le mieux à l’érosion du temps ».
J.Cathala 1978
A lire absolument
J.Cathala 1978
A lire absolument
Displaying 1 - 30 of 41 reviews