Враги

by Я.Л. Лович

Издательство "Вече" представляет новую серию художественной прозы "Белогвардейский роман", объединившую произведения авторов, которые в подавляющем большинстве принимали участие в Гражданской войне 1917—1922 гг. на стороне Белого движения. Яков Львович Лович (Дейч), прапорщик Российской императорской армии, герой Великой войны, не признавший новой власти. Лович вступил в ряды армии адмирала Колчака и воевал против красных до самого конца, а затем уехал в Маньчжурию. Особой темой для писателя Ловича стали кровавые события 1920 года в Николаевске-на-Амуре, когда бандиты красного партизана-анархиста Якова Тряпицына уничтожили этот старый дальневосточный город. Этой трагедии и посвящен роман "Враги", который Яков Лович создал на основе собственного расследования, проведенного во время Гражданской войны. Написанная ярким и сочным языком, эта книга вскоре стала самой популярной в русском зарубежье в Азии.

360 pages, Kindle Edition

First published January 1, 1941

Reviews

[Max Nemtsov · Rating 4 out of 5]

Роман хорош — и как честная (в смысле — показанная глазами очевидца) панорама «маньчжурский Атлантиды», и как редакционная статья против большевиков, и как кусок истории. Харбинская эмиграция в особенности предстает перед глазами ну прямо как живая. Интрига тут, как везде у Ловича, вполне бульварна и как бы позаимствована из мексиканских мыльных опер, но она у него всегда такая — и это дань господствующим тенденциям (откуда же пошли и мексиканские сериалы). Вот только зерна ее посеяны, как и обещается, в «Николаевском инциденте» — красном геноциде, который устроил на Амуре мразотный Тряпицын и вся его революционно-анархистская сволочь. Кстати сказать, если пойдете изучать вопрос — с удивлением (как я) увидите, что насчет этого куска истории у нас теперь, похоже, господствует ревизия: оболгали-де доблестного красного командира, всех собак понавешали, а в вопросе не разобрались. Даже совки в этом смысле были совестливее и от тряпицынской доблестной победы всячески открещивались, а тут поди ж ты — постправда у нас и постистория. Скоро вся сволочь начнет разговляться (если уже не начала). И Лазо у нас по-прежнему бьется в тесной печурке.