What do you think?
Rate this book
نیچه: درآمدی به فهم فلسفهورزی او
در میان آثاری که در شرح احوال و افکار نیچه نوشته شدهاند «نیچه» مارتین هایدگر و «نیچه» و کارل یاسپرس هنوز چون دو ستاره درخشان جلوه گری میکند. نویسندگان این دو اثر خود نیز از فلاسفه بزرگ قرن بیستم هستند. هر دو فیلسوف هستیاند و هر دو نیچه را جدا از افق اندیشه خود تفسیر کرده اند. با این حال فرق بزرگ آنها این است که هرقدر هایدگر نیچه را در قالب تفکر خود و به رنگ خود درآورده یاسپرس برعکس به نیچه مجال سخن گفتن داده و با انبوهی از نقل قول ها. حتی آن جا که مقصد نیچه را تقرب به هستی دانسته، ما را قانع میکند که نه از خود که از نیچه سخن میگوید. اساسا یاسپرس در همداستانی با متفکران بزرگ که مستلزم از خود به درشدن و داشتن گوش نیوشاست. استاد است.
752 pages, Hardcover
First published January 1, 1936
20 people are currently reading
554 people want to read
About the author
Karl Jaspers
422 books364 followersJaspers was born in Oldenburg in 1883 to a mother from a local farming community, and a jurist father. He showed an early interest in philosophy, but his father's experience with the legal system undoubtedly influenced his decision to study law at university. It soon became clear that Jaspers did not particularly enjoy law, and he switched to studying medicine in 1902.
Jaspers graduated from medical school in 1909 and began work at a psychiatric hospital in Heidelberg where Emil Kraepelin had worked some years earlier. Jaspers became dissatisfied with the way the medical community of the time approached the study of mental illness and set himself the task of improving the psychiatric approach. In 1913 Jaspers gained a temporary post as a psychology teacher at Heidelberg University. The post later became permanent, and Jaspers never returned to clinical practice.
At the age of 40 Jaspers turned from psychology to philosophy, expanding on themes he had developed in his psychiatric works. He became a renowned philosopher, well respected in Germany and Europe. In 1948 Jaspers moved to the University of Basel in Switzerland. He remained prominent in the philosophical community until his death in Basel in 1969.
Jaspers' dissatisfaction with the popular understanding of mental illness led him to question both the diagnostic criteria and the methods of clinical psychiatry. He published a revolutionary paper in 1910 in which he addressed the problem of whether paranoia was an aspect of personality or the result of biological changes. Whilst not broaching new ideas, this article introduced a new method of study. Jaspers studied several patients in detail, giving biographical information on the people concerned as well as providing notes on how the patients themselves felt about their symptoms. This has become known as the biographical method and now forms the mainstay of modern psychiatric practice.
Jaspers set about writing his views on mental illness in a book which he published in 1913 as General Psychopathology. The two volumes which make up this work have become a classic in the psychiatric literature and many modern diagnostic criteria stem from ideas contained within them. Of particular importance, Jaspers believed that psychiatrists should diagnose symptoms (particularly of psychosis) by their form rather than by their content. For example, in diagnosing a hallucination, the fact that a person experiences visual phenomena when no sensory stimuli account for it (form) assumes more importance than what the patient sees (content).
Jaspers felt that psychiatrists could also diagnose delusions in the same way. He argued that clinicians should not consider a belief delusional based on the content of the belief, but only based on the way in which a patient holds such a belief (see delusion for further discussion). Jaspers also distinguished between primary and secondary delusions. He defined primary delusions as autochthonous meaning arising without apparent cause, appearing incomprehensible in terms of normal mental processes. (This is a distinctly different use of the term autochthonous than its usual medical or sociological meaning of indigenous.) Secondary delusions, on the other hand, he classified as influenced by the person's background, current situation or mental state.
Jaspers considered primary delusions as ultimately 'un-understandable,' as he believed no coherent reasoning process existed behind their formation. This view has caused some controversy, and the likes of R. D. Laing and Richard Bentall have criticised it, stressing that taking this stance can lead therapists into the complacency of assuming that because they do not understand a patient, the patient is deluded and further investigation on the part of the therapist will have no effect.
Most commentators associate Jaspers with the philosophy of existentialism, in part because he draws largely upon the existentialist roots of Nietzsche and Kierk
Jaspers graduated from medical school in 1909 and began work at a psychiatric hospital in Heidelberg where Emil Kraepelin had worked some years earlier. Jaspers became dissatisfied with the way the medical community of the time approached the study of mental illness and set himself the task of improving the psychiatric approach. In 1913 Jaspers gained a temporary post as a psychology teacher at Heidelberg University. The post later became permanent, and Jaspers never returned to clinical practice.
At the age of 40 Jaspers turned from psychology to philosophy, expanding on themes he had developed in his psychiatric works. He became a renowned philosopher, well respected in Germany and Europe. In 1948 Jaspers moved to the University of Basel in Switzerland. He remained prominent in the philosophical community until his death in Basel in 1969.
Jaspers' dissatisfaction with the popular understanding of mental illness led him to question both the diagnostic criteria and the methods of clinical psychiatry. He published a revolutionary paper in 1910 in which he addressed the problem of whether paranoia was an aspect of personality or the result of biological changes. Whilst not broaching new ideas, this article introduced a new method of study. Jaspers studied several patients in detail, giving biographical information on the people concerned as well as providing notes on how the patients themselves felt about their symptoms. This has become known as the biographical method and now forms the mainstay of modern psychiatric practice.
Jaspers set about writing his views on mental illness in a book which he published in 1913 as General Psychopathology. The two volumes which make up this work have become a classic in the psychiatric literature and many modern diagnostic criteria stem from ideas contained within them. Of particular importance, Jaspers believed that psychiatrists should diagnose symptoms (particularly of psychosis) by their form rather than by their content. For example, in diagnosing a hallucination, the fact that a person experiences visual phenomena when no sensory stimuli account for it (form) assumes more importance than what the patient sees (content).
Jaspers felt that psychiatrists could also diagnose delusions in the same way. He argued that clinicians should not consider a belief delusional based on the content of the belief, but only based on the way in which a patient holds such a belief (see delusion for further discussion). Jaspers also distinguished between primary and secondary delusions. He defined primary delusions as autochthonous meaning arising without apparent cause, appearing incomprehensible in terms of normal mental processes. (This is a distinctly different use of the term autochthonous than its usual medical or sociological meaning of indigenous.) Secondary delusions, on the other hand, he classified as influenced by the person's background, current situation or mental state.
Jaspers considered primary delusions as ultimately 'un-understandable,' as he believed no coherent reasoning process existed behind their formation. This view has caused some controversy, and the likes of R. D. Laing and Richard Bentall have criticised it, stressing that taking this stance can lead therapists into the complacency of assuming that because they do not understand a patient, the patient is deluded and further investigation on the part of the therapist will have no effect.
Most commentators associate Jaspers with the philosophy of existentialism, in part because he draws largely upon the existentialist roots of Nietzsche and Kierk
Ratings & Reviews
Friends & Following
Create a free account to discover what your friends think of this book!
Community Reviews
Displaying 1 - 11 of 11 reviews
December 12, 2020
Reading this book is a serious undertaking. It’s a book about a philosopher (Nietzsche) by a philosopher (Jaspers, one of the founders of existentialism). It is well-researched, covering Nietzsche’s published materials, unpublished fragments, and letters. In this work, Jaspers reveals the ties between Nietzsche the man and Nietzsche the philosopher. From Nietzsche’s correspondences with musician Peter Gast, theologian Franz Overbeck, classicist Erwin Rohde, his mother, his sister, and others, Jaspers paints a portrait of a lonely individual, somewhat timid, a social misfit, yet extraordinarily polite, and, above all, one bound by the consuming idea of his task: the revaluation of all values.
To Jaspers, Nietzsche’s solitude was a function of the importance Nietzsche attributed to his task of revaluing values, and how his contemporaries could not come along with him: for them, to succeed in the world, they had to also subscribe to morality, Christianity, the idea of Germany, marriage, political correctness, having the right friends, and holding the right views–even if all these notions were based on false values. Some could watch Nietzsche railing against these false values. But it was painful watching him destroy his career. Even though some could watch, no one could come with him. He had to go it alone. Perhaps his friends who watched from a distance were right. When Nietzsche collapsed in 1889, he was nobody and many of his friends were important somebodies. As Jaspers recounts, Nietzsche was self-publishing his books. There were no readers. He was admitted to the Basel asylum as a civilian, denied access to any special treatment or services. The tables have turned now, as many of the somebodies of Nietzsche’s time are only today remembered in their connection with Nietzsche.
Continue reading the review here, with a bonus section on "What Reading Nietzsche Can Do for You." https://melpomeneswork.com/review-of-...
To Jaspers, Nietzsche’s solitude was a function of the importance Nietzsche attributed to his task of revaluing values, and how his contemporaries could not come along with him: for them, to succeed in the world, they had to also subscribe to morality, Christianity, the idea of Germany, marriage, political correctness, having the right friends, and holding the right views–even if all these notions were based on false values. Some could watch Nietzsche railing against these false values. But it was painful watching him destroy his career. Even though some could watch, no one could come with him. He had to go it alone. Perhaps his friends who watched from a distance were right. When Nietzsche collapsed in 1889, he was nobody and many of his friends were important somebodies. As Jaspers recounts, Nietzsche was self-publishing his books. There were no readers. He was admitted to the Basel asylum as a civilian, denied access to any special treatment or services. The tables have turned now, as many of the somebodies of Nietzsche’s time are only today remembered in their connection with Nietzsche.
Continue reading the review here, with a bonus section on "What Reading Nietzsche Can Do for You." https://melpomeneswork.com/review-of-...
July 14, 2020
"Стремление вынести и услышать окончательно высказанное решение там, где идёт речь о самом бытии, есть начало всякой неистины."
Так сложилось, что автору рецензии довелось прочесть часть произведений Ницше ("Так говорил..", "Антихрист", "По ту сторону..", "Ecce homo", "..слишком человеческое") за чёртову дюжину лет до того, как он коснулся (электронными конечностями - электронной книги) данного труда Карла Ясперса. Так сложилось.
Стоит ли сожалеть о том, что ты не ознакомился с (весьма ценной и оздоровительной) попыткой истолкования трудов Ницше не через призму "ницшеанства", а скорее поколебленного и тем не менее сохраняющего свою направленность (или интенциональность) здравомыслия (да не оскорбится сим память о Ясперсе)?
Вероятно, стоит сожалеть о том, что прежде, чем приобрести необходимую дисциплину в мышлении и рассуждении, ты приобретаешь известную претенциозность и годами лелеешь нездоровые амбиции относительно крох и крупиц действительности, с которой (по патологической осмотрительности) удосужишься вступить в соприкосновение.
"..истина остаётся собой лишь в той мере, в каковой она понята и способна убеждать, но она становится извращением самой себя, если она только лишь уговаривает, ибо в этом случае она приводит к безмыслию и занимается исключительно внушением."
Немного "расширяя" (в кратковременном экспансивном порыве медленно пробуждающегося ума) это утверждение, можно говорить о принципиальной ориентированности истины на "самовнушение" со стороны её провозвестника или конструктора; словно бог-ипохондрик, выискивающий в собственном существе изъяны и провозглашающий их символами веры, тот, кто заявляет об осведомлённости своей в том, чем является истина (а не "что есть истинным") - только ищет точку опоры для обращения своего существования в объект массовой заинтересованности, чтоб от последней с известной грацией увильнуть, сохраняя интригу - как одно из знамений того, что истина скорее "неистинна", и наоборот.
Так сложилось, что "неистина" послужила основанием каждого из умозаключений автора рецензии, став одним из путей проникновения в область нескончаемого лирического отступления, вступив с тем в конфликт с Человеком, открывшим путь к искусству, если угодно, лирического, но "проницания" того, что следует "по пятам". Так сложилось, что отступление происходит, конечно, лицом к "оппоненту".
"Там, где мы подходим к чему-то с безусловной оценкой, мы испытываем моральное ощущение, и наоборот.."
Так сложилось, что данный труд не внушил "пишущему читателю" желания обратиться к новому опыту интерпретации. "Пишущий читатель" скорее предпочтёт сочинить бессвязный обзор, предложив к рассмотрению ничтожную малость из иначе несчётных цитат, сопроводив те посредственным комментарием - на то, в конце концов, он и "пишущий читатель", чтобы не испытывать благодарности в отношении вещей, делающих его влияние исключительным, а его самого исключением. Так сложилось.
(Цитаты приводятся из перевода гражданина Медведева, издательство "Владимир Даль", год 2003)
Так сложилось, что автору рецензии довелось прочесть часть произведений Ницше ("Так говорил..", "Антихрист", "По ту сторону..", "Ecce homo", "..слишком человеческое") за чёртову дюжину лет до того, как он коснулся (электронными конечностями - электронной книги) данного труда Карла Ясперса. Так сложилось.
Стоит ли сожалеть о том, что ты не ознакомился с (весьма ценной и оздоровительной) попыткой истолкования трудов Ницше не через призму "ницшеанства", а скорее поколебленного и тем не менее сохраняющего свою направленность (или интенциональность) здравомыслия (да не оскорбится сим память о Ясперсе)?
Вероятно, стоит сожалеть о том, что прежде, чем приобрести необходимую дисциплину в мышлении и рассуждении, ты приобретаешь известную претенциозность и годами лелеешь нездоровые амбиции относительно крох и крупиц действительности, с которой (по патологической осмотрительности) удосужишься вступить в соприкосновение.
"..истина остаётся собой лишь в той мере, в каковой она понята и способна убеждать, но она становится извращением самой себя, если она только лишь уговаривает, ибо в этом случае она приводит к безмыслию и занимается исключительно внушением."
Немного "расширяя" (в кратковременном экспансивном порыве медленно пробуждающегося ума) это утверждение, можно говорить о принципиальной ориентированности истины на "самовнушение" со стороны её провозвестника или конструктора; словно бог-ипохондрик, выискивающий в собственном существе изъяны и провозглашающий их символами веры, тот, кто заявляет об осведомлённости своей в том, чем является истина (а не "что есть истинным") - только ищет точку опоры для обращения своего существования в объект массовой заинтересованности, чтоб от последней с известной грацией увильнуть, сохраняя интригу - как одно из знамений того, что истина скорее "неистинна", и наоборот.
Так сложилось, что "неистина" послужила основанием каждого из умозаключений автора рецензии, став одним из путей проникновения в область нескончаемого лирического отступления, вступив с тем в конфликт с Человеком, открывшим путь к искусству, если угодно, лирического, но "проницания" того, что следует "по пятам". Так сложилось, что отступление происходит, конечно, лицом к "оппоненту".
"Там, где мы подходим к чему-то с безусловной оценкой, мы испытываем моральное ощущение, и наоборот.."
Так сложилось, что данный труд не внушил "пишущему читателю" желания обратиться к новому опыту интерпретации. "Пишущий читатель" скорее предпочтёт сочинить бессвязный обзор, предложив к рассмотрению ничтожную малость из иначе несчётных цитат, сопроводив те посредственным комментарием - на то, в конце концов, он и "пишущий читатель", чтобы не испытывать благодарности в отношении вещей, делающих его влияние исключительным, а его самого исключением. Так сложилось.
(Цитаты приводятся из перевода гражданина Медведева, издательство "Владимир Даль", год 2003)
July 30, 2021
از درآمد کتاب: "نیچه، بر خلاف قصارگویان، کلّی یکپارچه است: حیاتی فلسفی است که نیروی خود را بر سر ابلاغ خود از طریق آگاهی به تکلیفی صرف کرد، گونه ای تجربه کردن اندیشه هاست همچون نیروهای خلاق.
نیچه، بر خلاف سیستم پردازان، ساختار فکری منطقی و کاملی بنا ننهاد؛ طرح های او برای آثار سیستماتیک یا شیوه ها و راه های ساماندهی افکارش به قصد عرضه آن هاست، که این شیوه همواره باب امکاناتی دیگر را می گشاید، یا ساخته هایی است که مقاصد خاصی آن ها را لازم می آورند، مقاصدی که هر کدام بر حسب بینش پژوهشی خاص یا تاثیر قصد شده فلسفه ورزی اش ترسیم شده اند. "
نیچه، بر خلاف سیستم پردازان، ساختار فکری منطقی و کاملی بنا ننهاد؛ طرح های او برای آثار سیستماتیک یا شیوه ها و راه های ساماندهی افکارش به قصد عرضه آن هاست، که این شیوه همواره باب امکاناتی دیگر را می گشاید، یا ساخته هایی است که مقاصد خاصی آن ها را لازم می آورند، مقاصدی که هر کدام بر حسب بینش پژوهشی خاص یا تاثیر قصد شده فلسفه ورزی اش ترسیم شده اند. "
May 14, 2014
Surprisingly very hard to read. I think anyone interested in Nietzsche would be better of by reading his works directly and skipping Jaspers work. It actually does not explain but convolutes the ideas of Nietzsche. Some biographical facts were interesting but that is not sufficient to recommend this book.
Read
February 17, 2019Работа Ясперса — это попытка понять творчество Ницше через систематизацию его идей. Сложность понимания работ Ницше заключается в том, что его суждения касаются практически всех аспектов бытия, а также ни одна мысль у него не является конечной и подвергается сомнению сразу после её высказывания. Цель не понять суть как неподвижное, а постоянно быть в процессе становления посредством сомнения. Именно поэтому Ясперс следует духу Ницше преподносит его идею и одновременно противоречие этой идеи. Книга Ясперса разделена на три части: эволюция идей Ницше в контексте его биографии, основные идеи Ницше, мышления Ницше сквозь призму экзистенциональной философии. С практической точки зрения творчество Ницше и книга Ясперса пример терпения и фундаментальности с которой человек должен относиться к поставленной задаче, жизни в целом и своему предназначению.
Наиболее запомнившиеся цитаты из книги:
В творчестве Ницше нигде нет настоящего центра: главного произведения не существуетет. (стр 66)
Его осмысленному освоению способствует не воля к истине, желающая обладать ею как чем-то твердым и окончательным, но лишь такое к ней стремление, которое исходит из глубин и направлено вглубь, которое допускает относительно себя сомнение, открыто всему и умеет ждать. (стр 72)
Он как целое не есть проблема, которую можно решить. Ибо то, чтó он есть, неизбежно проявится еще и в том, чем он станет в ходе его усвоения теми, кто придет после нас. (стр 79)
Одни и те же камни в других сочетаниях могут сверкать поновому* — не нужно заставлять сиять все разом. (стр 82)
«Вы видите, что целое существует. Нечто, что растет, как мне кажется, одновременно вниз (! —внутрь) в землю и вверх в голубое небо» (стр 116)
Ницше, во-первых, в рамках объективного рассмотрения затрагивает вот-бытие человека, как оно проявляется во Вселенной и испытывает непрерывные психологические изменения. Во-вторых, он затрагивает свободу человека как способ, каким тот сам себя создает. В-третьих, вместо действительности человека он в символе сверхчеловека затрагивает некое неопределенное содержание веры в то, чем должен стать в мире человек, преодолевающий самого себя. (стр 205)
«что капля жизни на Земле в сравнении с необозримым океаном бытия настоящего и прошлого не имеет никакого значения» (СЕТ, 278–279). «Жизнь на Земле ... — мгновение, эпизод, исключение без особых последствий» (стр 205)
Сама победа над страстями служит только средством, а не целью (стр 216)
Ницше атакует мораль в любой форме, в какой она могла встретиться ему в то время, но не для того, чтобы освободить людей из ее оков, а, скорее, чтобы, усилив нагрузку, поднять их на более высокий уровень. (стр 219)
«Вера в себя — это тяжелейшие оковы и сильнейший удар плетью, и — наилегчайшие крылья» (стр 240)
«Возможно, мораль придумал дьявол, чтобы люди страдали от гордости; а другой дьявол когда-нибудь однажды отнимет ее у них, чтобы они страдали от самопрезрения» (стр 247)
«Что, однако, значат для меня добросердечие, утонченность и гений, если человек, обладающий этими добродетелями, позволяет себе вялость чувств в мнениях и суждениях, если взыскание достоверности не является для него внутреннейшей страстью и глубочайшей потребностью ... стоять ... среди всей чудесной неопределенности и многосмысленности вот бытия и не вопрошать ... — вот что я ощущаю как постыдное» (стр 295)
«Наш интеллект не настроен на понимание становления, он стремится до казывать всеобщую застылость» (стр 295)
«Познание и становление исключают друг друга ... известного рода становление само должно создать иллюзию сущего» (стр 295)
«что Бог есть истина, что истина божественна ... А что, если именно это становится все более и более сомнительным, если ничто уже не оказывается божественным, разве что заблуждением, слепотою, ложью,— если сам Бог оказывается продолжительнейшей нашей ложью?» (стр 312)
Цель и удел познающего — лабиринт, из переходов которого убежать невозможно и где ждет гибель от рук Минотавра. (стр 327)
Человек — это не какое-то неизменное существо, которое лишь повторяет в смене поколений одно и то же вотбытие; он есть то, что он есть, благодаря своей истории. История поддерживает человека в постоянном движении. (стр 333)
Однако против традиции «свободный ум» всегда слаб. (стр 335)
История — это не знание о неизменной, замкнутой совокупности фактов, истинность которого не подвержена влиянию времени, история как знание изменяется вместе с историей как тем, что действительно происходит: никакое прошлое окончательно не умерло; если оно было подлинным первоистоком, оно продолжает жить, бесконечное число раз преобразуясь с точки зрения нового настоящего, забывается и снова постигается, открывается, хотя казалось уже известным, становится новым импульсом, даже если рассматривалось как нечто безразличное. (стр 340)
«Оплодотворять прошедшее и рождать будущее — вот что для меня настоящее» (стр 344)
Ницше не говорит: Бога нет, не говорит также: я не верю в Бога, он говорит: Бог мертв. (стр 348)
На вопрос, почему Бог умер, Ницше дает иносказательный ответ: «из-за сострадания своего к людям» (ТГЗ, 64). Но если «боги умирают, умирают они всегда разными смерями» (ТГЗ, 188), то почему Бог убит? «Он видел глубины и бездны человека, весь его скрытый позор и безобразие. Его сострадание не знало стыда ... Человек не выносит, чтобы такой свидетель жил» (ТГЗ, 192). (стр 348)
«Благо целого требует самопожертвования отдельного»; затем, однако, становится ясно: «такого „целого“ нет!» (стр 349)
В массе претерпевают разложение люди, которые в народе сохраняют свою индивидуальность, приходят к самим себе и одновременно благодаря ему творят свое бытие друг с другом. Массы, в отличие от народа, не складываются из индивидов. Таковые «унифицируются ... Так неизбежно возникает человеческий песок: все очень одинаковы, очень малы, очень совместимы, очень скучны» (11, 237). (стр 371)
Так как масса повсюду, в среде образованных и необразованных, люди во всех лагерях уже не отваживаются быть самими собою, и так как они прежде всего хотят благополучия, комфорта, удовлетворения, Ницше выводит из этого демократического мира ожидаемое следствие: «Следовательно, он пойдет в направлении духовного рабства,— такого, какого никогда еще не бывало» (стр 371)
Если этого двойного требования окажется недостаточно, то можно предсказать: «интерес к истине ... будет падать: иллюзия, заблуждение, фантастика шаг за шагом завоюют свою прежнюю почву ... ближайшим последствием этого явится крушение наук, обратное погружение в варварство; опять человечество должно будет сызнова начать ткать свою ткань ... Но кто поручится, что оно всегда будет находить силы для этого?» (стр 378)
Так как для Ницше никакое провидение судьбой уже не правит, Бог мертв, человек уже не может довериться никакой силе, кроме другого человека, то он должен сам взять всю свою участь в собственные руки. (стр 389)
Однако опыт подсказывает, что стать можно лишь тем, чем уже являешься. Поэтому воспитание для Ницше, если это хорошее воспитание, представляет собой освобождение (стр 392)
«воспитывающая среда хочет сделать каждого человека несвободным», как будто он «должен стать повторением»; воспитание тогда является «в сущности средством разрушения исключений в пользу правил» (стр 392)
«Остережемся думать, что мир есть живое существо ... что вселенная есть машина ... Остережемся утверждать, что в природе существуют законы ... Остережемся думать, что мир создает вечно новое». Все эти «тени Бога» затемняют действительное бытие (ВН, 582–583). (стр 410)
борьба за существование — последняя представляет собой лишь некое чрезвычайное положение, скорее, это борьба за власть, за большее и лучшее (13, 231) (стр 415)
Для слабого справедливо следующее: «Мы подчиняемся, чтобы иметь чувство власти» . (стр 422)
Это означает, что исчезающее, рискующее, жертвующее есть единственно действительная, истинная и ценная форма бытия. (стр 441)
на место „моральных ценностей“ — исключительно натуралистические ценности» (ВВ, 211). (стр 448)
к природе человек приходит после долгой борьбы — никогда не возвращается к ней назад» (стр 449)
«Каждое мгновение жизни хочет нам что-то сказать, но мы не хотим слушать эти таинственные голоса ... мы ненавидим тишину и оглушаем себя». (стр 468)
«Наш интеллект не настроен на понимание становления, он стремится доказывать всеобщую застылость» (стр 474)
«Ты не знаешь этого? В каждом действии, совершаемом тобою, повторяется вкратце история всего свершившегося» (стр 481)
Богов или Бога создать нельзя (ТГЗ, 60); их можно узнать в некоем опыте; их бытие можно распознать в шифрах и символах. (стр 498)
«Видеть вещи, как они есть! Средство: уметь смотреть на них сотней глаз, множеством личностей!» (стр 516)
бытие есть вечное возвращение всех вещей, понимание этого возвращения и те следствия, которые оно имело для самосознания, действий и опыта, заняли место веры в Бога. Бытие есть воля к власти, все, что происходит, есть не что иное, как способ осуществления воли к власти, которая в бесконечных формах проявления есть единственная движущая сила становления. Бытие есть жизнь, оно получает имя в мифическом символе Диониса. Смысл бытия — сверхчеловек: «Красота сверхчеловека приблизилась ко мне, как тень ... Что мне теперь — до богов!» (стр 568)
Постановка невозможных задач позволяет человеку забыть свою конечность, а, тем самым, свои границы, припи сывая ему способность совершить то, что мог бы исполнить вездесущий Бог, а не человек. (стр 571)
Ницше хочет пробудить в нас то, что только лишь формаль ной дисциплиной не достигается, но возникает в непре станной борьбе с самим собой — некую упорядоченную страсть во вслушивании в основу бытия. (стр 599)
Беззащитен перед мыслью тот, кто полагает, что может овладеть истиной без внутреннего напряжения и игнорируя противоположности. Беззащитен и тот, кто мнит, будто овладевает ею и приводит ее к завершенности в диалектическом кружении. (стр 600)
Понять Ницше значит не воспринять его, а, скорее, создать себя, но это подразумевает никогда не создавать себя окончательно. Умение изменяться означает готовность к постоянно возможному кризису распада и возрождения собственного существа. (стр 603)
Наиболее запомнившиеся цитаты из книги:
В творчестве Ницше нигде нет настоящего центра: главного произведения не существуетет. (стр 66)
Его осмысленному освоению способствует не воля к истине, желающая обладать ею как чем-то твердым и окончательным, но лишь такое к ней стремление, которое исходит из глубин и направлено вглубь, которое допускает относительно себя сомнение, открыто всему и умеет ждать. (стр 72)
Он как целое не есть проблема, которую можно решить. Ибо то, чтó он есть, неизбежно проявится еще и в том, чем он станет в ходе его усвоения теми, кто придет после нас. (стр 79)
Одни и те же камни в других сочетаниях могут сверкать поновому* — не нужно заставлять сиять все разом. (стр 82)
«Вы видите, что целое существует. Нечто, что растет, как мне кажется, одновременно вниз (! —внутрь) в землю и вверх в голубое небо» (стр 116)
Ницше, во-первых, в рамках объективного рассмотрения затрагивает вот-бытие человека, как оно проявляется во Вселенной и испытывает непрерывные психологические изменения. Во-вторых, он затрагивает свободу человека как способ, каким тот сам себя создает. В-третьих, вместо действительности человека он в символе сверхчеловека затрагивает некое неопределенное содержание веры в то, чем должен стать в мире человек, преодолевающий самого себя. (стр 205)
«что капля жизни на Земле в сравнении с необозримым океаном бытия настоящего и прошлого не имеет никакого значения» (СЕТ, 278–279). «Жизнь на Земле ... — мгновение, эпизод, исключение без особых последствий» (стр 205)
Сама победа над страстями служит только средством, а не целью (стр 216)
Ницше атакует мораль в любой форме, в какой она могла встретиться ему в то время, но не для того, чтобы освободить людей из ее оков, а, скорее, чтобы, усилив нагрузку, поднять их на более высокий уровень. (стр 219)
«Вера в себя — это тяжелейшие оковы и сильнейший удар плетью, и — наилегчайшие крылья» (стр 240)
«Возможно, мораль придумал дьявол, чтобы люди страдали от гордости; а другой дьявол когда-нибудь однажды отнимет ее у них, чтобы они страдали от самопрезрения» (стр 247)
«Что, однако, значат для меня добросердечие, утонченность и гений, если человек, обладающий этими добродетелями, позволяет себе вялость чувств в мнениях и суждениях, если взыскание достоверности не является для него внутреннейшей страстью и глубочайшей потребностью ... стоять ... среди всей чудесной неопределенности и многосмысленности вот бытия и не вопрошать ... — вот что я ощущаю как постыдное» (стр 295)
«Наш интеллект не настроен на понимание становления, он стремится до казывать всеобщую застылость» (стр 295)
«Познание и становление исключают друг друга ... известного рода становление само должно создать иллюзию сущего» (стр 295)
«что Бог есть истина, что истина божественна ... А что, если именно это становится все более и более сомнительным, если ничто уже не оказывается божественным, разве что заблуждением, слепотою, ложью,— если сам Бог оказывается продолжительнейшей нашей ложью?» (стр 312)
Цель и удел познающего — лабиринт, из переходов которого убежать невозможно и где ждет гибель от рук Минотавра. (стр 327)
Человек — это не какое-то неизменное существо, которое лишь повторяет в смене поколений одно и то же вотбытие; он есть то, что он есть, благодаря своей истории. История поддерживает человека в постоянном движении. (стр 333)
Однако против традиции «свободный ум» всегда слаб. (стр 335)
История — это не знание о неизменной, замкнутой совокупности фактов, истинность которого не подвержена влиянию времени, история как знание изменяется вместе с историей как тем, что действительно происходит: никакое прошлое окончательно не умерло; если оно было подлинным первоистоком, оно продолжает жить, бесконечное число раз преобразуясь с точки зрения нового настоящего, забывается и снова постигается, открывается, хотя казалось уже известным, становится новым импульсом, даже если рассматривалось как нечто безразличное. (стр 340)
«Оплодотворять прошедшее и рождать будущее — вот что для меня настоящее» (стр 344)
Ницше не говорит: Бога нет, не говорит также: я не верю в Бога, он говорит: Бог мертв. (стр 348)
На вопрос, почему Бог умер, Ницше дает иносказательный ответ: «из-за сострадания своего к людям» (ТГЗ, 64). Но если «боги умирают, умирают они всегда разными смерями» (ТГЗ, 188), то почему Бог убит? «Он видел глубины и бездны человека, весь его скрытый позор и безобразие. Его сострадание не знало стыда ... Человек не выносит, чтобы такой свидетель жил» (ТГЗ, 192). (стр 348)
«Благо целого требует самопожертвования отдельного»; затем, однако, становится ясно: «такого „целого“ нет!» (стр 349)
В массе претерпевают разложение люди, которые в народе сохраняют свою индивидуальность, приходят к самим себе и одновременно благодаря ему творят свое бытие друг с другом. Массы, в отличие от народа, не складываются из индивидов. Таковые «унифицируются ... Так неизбежно возникает человеческий песок: все очень одинаковы, очень малы, очень совместимы, очень скучны» (11, 237). (стр 371)
Так как масса повсюду, в среде образованных и необразованных, люди во всех лагерях уже не отваживаются быть самими собою, и так как они прежде всего хотят благополучия, комфорта, удовлетворения, Ницше выводит из этого демократического мира ожидаемое следствие: «Следовательно, он пойдет в направлении духовного рабства,— такого, какого никогда еще не бывало» (стр 371)
Если этого двойного требования окажется недостаточно, то можно предсказать: «интерес к истине ... будет падать: иллюзия, заблуждение, фантастика шаг за шагом завоюют свою прежнюю почву ... ближайшим последствием этого явится крушение наук, обратное погружение в варварство; опять человечество должно будет сызнова начать ткать свою ткань ... Но кто поручится, что оно всегда будет находить силы для этого?» (стр 378)
Так как для Ницше никакое провидение судьбой уже не правит, Бог мертв, человек уже не может довериться никакой силе, кроме другого человека, то он должен сам взять всю свою участь в собственные руки. (стр 389)
Однако опыт подсказывает, что стать можно лишь тем, чем уже являешься. Поэтому воспитание для Ницше, если это хорошее воспитание, представляет собой освобождение (стр 392)
«воспитывающая среда хочет сделать каждого человека несвободным», как будто он «должен стать повторением»; воспитание тогда является «в сущности средством разрушения исключений в пользу правил» (стр 392)
«Остережемся думать, что мир есть живое существо ... что вселенная есть машина ... Остережемся утверждать, что в природе существуют законы ... Остережемся думать, что мир создает вечно новое». Все эти «тени Бога» затемняют действительное бытие (ВН, 582–583). (стр 410)
борьба за существование — последняя представляет собой лишь некое чрезвычайное положение, скорее, это борьба за власть, за большее и лучшее (13, 231) (стр 415)
Для слабого справедливо следующее: «Мы подчиняемся, чтобы иметь чувство власти» . (стр 422)
Это означает, что исчезающее, рискующее, жертвующее есть единственно действительная, истинная и ценная форма бытия. (стр 441)
на место „моральных ценностей“ — исключительно натуралистические ценности» (ВВ, 211). (стр 448)
к природе человек приходит после долгой борьбы — никогда не возвращается к ней назад» (стр 449)
«Каждое мгновение жизни хочет нам что-то сказать, но мы не хотим слушать эти таинственные голоса ... мы ненавидим тишину и оглушаем себя». (стр 468)
«Наш интеллект не настроен на понимание становления, он стремится доказывать всеобщую застылость» (стр 474)
«Ты не знаешь этого? В каждом действии, совершаемом тобою, повторяется вкратце история всего свершившегося» (стр 481)
Богов или Бога создать нельзя (ТГЗ, 60); их можно узнать в некоем опыте; их бытие можно распознать в шифрах и символах. (стр 498)
«Видеть вещи, как они есть! Средство: уметь смотреть на них сотней глаз, множеством личностей!» (стр 516)
бытие есть вечное возвращение всех вещей, понимание этого возвращения и те следствия, которые оно имело для самосознания, действий и опыта, заняли место веры в Бога. Бытие есть воля к власти, все, что происходит, есть не что иное, как способ осуществления воли к власти, которая в бесконечных формах проявления есть единственная движущая сила становления. Бытие есть жизнь, оно получает имя в мифическом символе Диониса. Смысл бытия — сверхчеловек: «Красота сверхчеловека приблизилась ко мне, как тень ... Что мне теперь — до богов!» (стр 568)
Постановка невозможных задач позволяет человеку забыть свою конечность, а, тем самым, свои границы, припи сывая ему способность совершить то, что мог бы исполнить вездесущий Бог, а не человек. (стр 571)
Ницше хочет пробудить в нас то, что только лишь формаль ной дисциплиной не достигается, но возникает в непре станной борьбе с самим собой — некую упорядоченную страсть во вслушивании в основу бытия. (стр 599)
Беззащитен перед мыслью тот, кто полагает, что может овладеть истиной без внутреннего напряжения и игнорируя противоположности. Беззащитен и тот, кто мнит, будто овладевает ею и приводит ее к завершенности в диалектическом кружении. (стр 600)
Понять Ницше значит не воспринять его, а, скорее, создать себя, но это подразумевает никогда не создавать себя окончательно. Умение изменяться означает готовность к постоянно возможному кризису распада и возрождения собственного существа. (стр 603)
March 20, 2023
Indeed, there are constant misinterpretations and analyzes about Nietzsche even today. Worse still, there is the issue of using Nietzsche in the name of intellectual chatter. It would be absurd to expect people who confuse philosophizing with babbling to get Nietzsche right.
At this point, our author proceeds in his book by explaining the mistakes that people make in philosophy and Nietzsche, one by one. You will read a very rich text content. However, this can be annoying for people who, after a while, start to hate Nietzsche's predictions and theses because they cannot understand them and find them meaningless. This makes people like me who are close to Nietzschean thinking happy.
Nietzsche is actually the ideal person, as a person who is taken as an example both in Europe and in our country, not only in terms of his knowledge but also in terms of lifestyle. For the person who asks, "What can be an ideal life in a lonely life?", they are actually too far away from Nietzsche to see that he has an opportunity to overcome his human title. The reason why someone or something is hated is not being able to understand it and not having an idea about it. The source of fear and hatred is ignorance.
Therefore, Nietzsche's being considered insane and suddenly producing hatred in the person... this is where it takes its source.
The author's book, which he tells at length and informs about Nietzsche, has also declared a war against it. I say definitely read it. In fact, I would say read this before you start Nietzsche.
At this point, our author proceeds in his book by explaining the mistakes that people make in philosophy and Nietzsche, one by one. You will read a very rich text content. However, this can be annoying for people who, after a while, start to hate Nietzsche's predictions and theses because they cannot understand them and find them meaningless. This makes people like me who are close to Nietzschean thinking happy.
Nietzsche is actually the ideal person, as a person who is taken as an example both in Europe and in our country, not only in terms of his knowledge but also in terms of lifestyle. For the person who asks, "What can be an ideal life in a lonely life?", they are actually too far away from Nietzsche to see that he has an opportunity to overcome his human title. The reason why someone or something is hated is not being able to understand it and not having an idea about it. The source of fear and hatred is ignorance.
Therefore, Nietzsche's being considered insane and suddenly producing hatred in the person... this is where it takes its source.
The author's book, which he tells at length and informs about Nietzsche, has also declared a war against it. I say definitely read it. In fact, I would say read this before you start Nietzsche.
January 2, 2019
How would someone be able to compile all borderless notions of Nietzsche which are contradictory within? The best humble attempt by Jaspers should be taken into consideration seriously despite of my hasty prejudice like "a total failure"...
Read
June 13, 2023Man as his Own Creator (Essay)
December 18, 2007
Definitivamente luego de haber leido este texto me he reconciliado con Nietzsche, la vision de Jaspers es impecable y de una objetividad lograda a prueba de pasiones, de verdad que lo recomiendo porque ademas se disfruta como la venganza (un plato que se come frio)asi que tomense su tiempo para degustarlo.
Currently reading
May 19, 2007reading it now.
considering
October 31, 2016Lo recomienda Feinmann.
Displaying 1 - 11 of 11 reviews