What do you think?
Rate this book
Степь
Спустя десять лет после развода родителей дочь встречает отца-дальнобойщика и едет с ним по центральной России и южным регионам. «Степь» — новый роман Оксаны Васякиной, составляющий дилогию вместе с дебютной «Раной»: первая книга — о прощании дочери с умершей матерью; вторая — об отношениях с отцом. Возвращаясь мыслями в кабину грузовика, мчащегося через степь, героиня размышляет о мужчинах, чья молодость пришлась на 1980–1990-е годы; о болезнях, от которых многие из них молча умирают; о том, как время выдохнуло отца, оставив на холодном ветру будущего; о России, не знающей, что делать с собственной историей. Оксана Васякина — писательница, лауреатка премий «Лицей» (2019) и «НОС» (2021).
232 pages, Hardcover
First published May 18, 2022
3446 people want to read
Ratings & Reviews
Friends & Following
Create a free account to discover what your friends think of this book!
Community Reviews
Displaying 1 - 30 of 66 reviews
April 26, 2023
если честно, «степь» понравилась мне даже больше, чем «рана» (а «рана», mind you, одна из моих самых любимых книг 2021)
я люблю Оксану Васякину, мне нравится то, как она красиво рассказывает о жутком и уродливом, то, как в каждой странице и даже каждом абзаце сквозит безнадёжность, но она такая родная и знакомая, эта уродливость — моя, всё, о чем пишет Оксана, я чувствую и знаю, только она облекает это в слова.
это мой любимый отрывок про язык. я подчеркивала любимые отрывки ручкой, и некоторые страницы у меня полностью подчеркнуты чёрным, потому что невозможно не.
«степь» нравится мне больше, чем «рана», потому что в ней много про природу. про связь человека и природы, в ней много про смерть, невероятный отрывок про старость, так много разрывающих сердце на части частей, и из этой мозаики складывается уникальное произведение. очень советую.
я люблю Оксану Васякину, мне нравится то, как она красиво рассказывает о жутком и уродливом, то, как в каждой странице и даже каждом абзаце сквозит безнадёжность, но она такая родная и знакомая, эта уродливость — моя, всё, о чем пишет Оксана, я чувствую и знаю, только она облекает это в слова.
это мой любимый отрывок про язык. я подчеркивала любимые отрывки ручкой, и некоторые страницы у меня полностью подчеркнуты чёрным, потому что невозможно не.
«степь» нравится мне больше, чем «рана», потому что в ней много про природу. про связь человека и природы, в ней много про смерть, невероятный отрывок про старость, так много разрывающих сердце на части частей, и из этой мозаики складывается уникальное произведение. очень советую.
October 3, 2025
A very beautifully written depiction of growing up in a dysfunctional family and trying to make sense of a parent who perpetually exists on the fringes. Following her father's death from untreated AIDS, our narrator tells the story of their relationship in fragments. We learn about her father's propensity for violence, criminal history, addiction, and his fleeting moments of tenderness towards her.
Much of the novel takes place in the Siberian steppe, where her father works as a long-haul truck driver. The narrator accompanies him on one of these journeys, where she gets a glimpse into his life. She attempts to reconcile her sense of obligation towards her father while also experiencing pity and disgust at his lifestyle. He is physically decrepit, stubborn, and avoidant to a fault.
Despite their strained relationship, her father's death has a profound impact on her view of him. Vasyakina captures their relationship with nuance and honesty; in telling her father's story, our narrator is forced to confront his violence and cruelty, yet she finds it difficult to give up on their relationship entirely. As someone with an estranged parent, I resonated with a lot of the passages and reflections.
What prevented this from achieving a five-star rating from me were the Russian pop culture and geographical references that largely went over my head. This is not necessarily a critique of the book itself, but more so a personal barrier that prevented me from fully understanding some sections. Regardless, this was an excellent piece of translated fiction, and I'm appreciative that Catapult was able to provide me with an early copy!
"Everything has its causes and its consequences. The world is made up of connections, but even abandonment has a source. Even I had a father."
Much of the novel takes place in the Siberian steppe, where her father works as a long-haul truck driver. The narrator accompanies him on one of these journeys, where she gets a glimpse into his life. She attempts to reconcile her sense of obligation towards her father while also experiencing pity and disgust at his lifestyle. He is physically decrepit, stubborn, and avoidant to a fault.
Despite their strained relationship, her father's death has a profound impact on her view of him. Vasyakina captures their relationship with nuance and honesty; in telling her father's story, our narrator is forced to confront his violence and cruelty, yet she finds it difficult to give up on their relationship entirely. As someone with an estranged parent, I resonated with a lot of the passages and reflections.
What prevented this from achieving a five-star rating from me were the Russian pop culture and geographical references that largely went over my head. This is not necessarily a critique of the book itself, but more so a personal barrier that prevented me from fully understanding some sections. Regardless, this was an excellent piece of translated fiction, and I'm appreciative that Catapult was able to provide me with an early copy!
"Everything has its causes and its consequences. The world is made up of connections, but even abandonment has a source. Even I had a father."
Read
May 20, 2022Пока что книга года. Страшная, точная, поэтичная, терапевтичная, умная. То, что я много лет мечтала найти на русском языке. И ещё - великие пейзажи.
June 9, 2022
Рана меня намного больше задела, возможно это из-за того, что я не была знакома со своим отцом… но не будем о сравнениях, произведение до глубины души отзывается, откликается и представляется в тонких подробностях. Как сказала моя знакомая, что я люблю книги про боль, в них намного больше правды, чем в невероятных любовных романах!
August 6, 2022
«Степь» более традиционная по форме — здесь нет той оголенной боли, которая сбивает с ног узнаванием и интенсивностью, как в «Ране», чуть меньше экспериментов с теорией. Здесь много медитативности, телесного, пространства и сквозных метафор. Не знаю, читала ли Оксана Васякина Эдуарда Луи, с которым она в моей читательской биографии как бы вступает в диалог. У него есть дебютная книга о детстве и квирности в нищей французской глубинке (The End of Eddy, сорри, не читаю на французском), а также две небольшие книги о матери (A Woman’s Battles and Transformations) и отце (Who Killed My Father). Последнюю он заканчивает перечислением людей и институций, которые виноваты в смерти его отца-рабочего. Читая «Степь», я как раз очень много думал о рецепции вот этого «личное — это политическое» на русском языке в российском контексте, которое превращается в принятие неизбывности боли, нищеты, нелюбви и того, что принято называть пост-советским. Кажется, я теперь буду читать все, что напишет Васякина.
June 15, 2022
жуткая книга о мужчинах, которые почему-то становятся отцами
Read
April 26, 2025Oksana Vasjakina (s. 1989) on nyky-Venäjällä kielletty kirjailija, joka jo osaltaan on tae siitä, että hänen kirjoihinsa kannattaa tutustua.
Aro (Степь 2022,) on toinen osa Vasjakinan autofiktiivistä romaanitrilogiaa, jonka aloitti teos Haava (Рана 2021). Kummatkin teokset on suomentanut Riku Toivola ja julkaissut Otava. Nippelitietona mainittakoon, että suomi oli ensimmäinen kieli, jolle Haava käännettiin. Trilogian päättäävä kolmas osa on nimeltään Ruusu (Роза), mutta sitä ei ole ainakaan vielä toistaiseksi suomennettu.
Etsin taannoin Haavaa ja Aroa Goodreadsista ja ne toki sieltä löytyivät, mutta niitä kuvaavat sivut eivät avautuneet. Äsken kokeillessani Haavan ja Aron sivuille pääsi. Jännää tai sitten ei.
Kuuntelin Haavan parisen vuotta sitten ja jo sitä kuunnellessani tiesin, että menetin paljon, kun lukemisen sijasta päädyin kirjan kuunteluun. Olen ottanut opikseni ja luopunut äänikirjojen kuuntelusta.
Haavassa Vasjakina kertoo vaikeasta äitisuhteestaan, homoseksuaalisen identiteettinsä löytämisestä ja naisen asemasta Venäjällä. Arossa on tarkasteluvuorossa Vasjakinan kipeä suhde hänen Aidsiin kuolleeseen isäänsä.
Isän Aids on seurausta heroiinin käytöstä, mutta Vasjakina muistuttaa, että Venäjällä aidsia koskevassa tiedottamisessa suonensisäisiä huumeita ei mainita lainkaan, vaan aidsista puhutaan kumppanin pettämisestä johtuvana seurauksena. Jos on uskollinen seksikumppanilleen on turvassa aidsilta. Mainoskuvissa poseeraavat heteroperheet.
Aron päähenkilön suhde isään on etäinen.
"Isä oli minulle täysin vieras ihminen, todellinen ventovieras. Hän oli yksin, niin kuin kivenlohkare tiellä. Lohkareen voi kyllä nähdä. Sitä voi silittää. Mutta sille ei voi sanoa mitään, ja jos sanoo, se kuulee, mutta ei vastaa."
Isä on päähenkilölle pettymys, mutta samalla isän irrallisuudessa on hänelle jotakin lumoavaa. Vaikka isä herättääkin ihmisissä sääliä, hänen työnsä rekkakuskina nähdään vapauden ilmentymänä.
Arossa ollaan konkreettisesti arolla isän rekan kyydissä ja välillä mukana on myös päähenkilön tyttöystävä. Aro on suuri ja vangitsematon ja teoksen kertoja toteaa, että hänen kielensä ei riitä vangitsemaan sitä. Aro ja isä kuuluvat yhteen ja jättävät päähenkilön ulkpuolelleen.
Romaanissa valotetaan isän elämää myös aron ulkopuolella. Isä on viettänyt pikkurikollisen elämää ja ollut väkivaltainen mies, jonka purkausten kohteeksi erityisesti päähenkilön äiti on joutunut.
"Kun äiti petti isää, isä hakkasi häntä patteria vasten niin kauan, että hänen kasvonsa muuttuivat siniseksi mössöksi, ja raiskasi häntä sitten tuntikausia."
Lapselta isän väkivaltaisuus ja sen jättämät jäljet salataan kertomalla, että vanhemmat ovat olleet onnettomuudessa.
Vasjakinan tekstissä rumuus ja kauneus kietoutuvat yhteen tavalla, joka tekee niiden erottamisen mahdottomaksi. Homopropagandalaista välittämättä Vasjakina ei epäröi kuvata naisten välistä rakkautta, vaikka se tuntuukin rikolliselta ja aiheuttaa myös häpeää. Häpeää, joka haisee "vaaleanpunaiselta kalan vereltä, jodilta ja kuivatuilta omenilta".
"Olin tukahtua ja mieleni teki sietämättömästi suudella häntä. Pää tuntui räjähtävän painostavan punaisesta valosta. Pikkuhousut kostuivat, ja haarakiilassa lämpöinen tahmea lima viileni hetkessä, aivan kuin jalkoväliini olisi kuollut nuori Volgan särki."
Vasjakinan kielessä ja kuvauksessa kulkee mukana koko Venäjä. Miliisien suorittamat kotietsinnät ja luhistumaisillaan oleva Neuvostoliitto. Pelko siitä, milloin yöllä koputetaan oveen. Äiti halussaan, jonka isä varasti. Isä rikollisine kavereineen ja hänen kuuntelemansa rikollisista kertovat laulut. Isä ajamassa rekkaa aron halki, odottamassa lasteja, värjöttelemässä taukopaikoilla.
Isän kuolema pakottaa päähenkilön käymään läpi muistojaan isästä ja pohtimaan isäsuhdettaan. Isä on kuitenkin kuin aro - liian laaja, tavoittamaton ja suostumaton.
"Hän oli minun isäni, ja ajatellessani häntä tunsin katkeraa kaipuuta. Hän oli salaperäistä maata, ja samaan aikaan hän oli minun pimeä puoleni."
Aro (Степь 2022,) on toinen osa Vasjakinan autofiktiivistä romaanitrilogiaa, jonka aloitti teos Haava (Рана 2021). Kummatkin teokset on suomentanut Riku Toivola ja julkaissut Otava. Nippelitietona mainittakoon, että suomi oli ensimmäinen kieli, jolle Haava käännettiin. Trilogian päättäävä kolmas osa on nimeltään Ruusu (Роза), mutta sitä ei ole ainakaan vielä toistaiseksi suomennettu.
Etsin taannoin Haavaa ja Aroa Goodreadsista ja ne toki sieltä löytyivät, mutta niitä kuvaavat sivut eivät avautuneet. Äsken kokeillessani Haavan ja Aron sivuille pääsi. Jännää tai sitten ei.
Kuuntelin Haavan parisen vuotta sitten ja jo sitä kuunnellessani tiesin, että menetin paljon, kun lukemisen sijasta päädyin kirjan kuunteluun. Olen ottanut opikseni ja luopunut äänikirjojen kuuntelusta.
Haavassa Vasjakina kertoo vaikeasta äitisuhteestaan, homoseksuaalisen identiteettinsä löytämisestä ja naisen asemasta Venäjällä. Arossa on tarkasteluvuorossa Vasjakinan kipeä suhde hänen Aidsiin kuolleeseen isäänsä.
Isän Aids on seurausta heroiinin käytöstä, mutta Vasjakina muistuttaa, että Venäjällä aidsia koskevassa tiedottamisessa suonensisäisiä huumeita ei mainita lainkaan, vaan aidsista puhutaan kumppanin pettämisestä johtuvana seurauksena. Jos on uskollinen seksikumppanilleen on turvassa aidsilta. Mainoskuvissa poseeraavat heteroperheet.
Aron päähenkilön suhde isään on etäinen.
"Isä oli minulle täysin vieras ihminen, todellinen ventovieras. Hän oli yksin, niin kuin kivenlohkare tiellä. Lohkareen voi kyllä nähdä. Sitä voi silittää. Mutta sille ei voi sanoa mitään, ja jos sanoo, se kuulee, mutta ei vastaa."
Isä on päähenkilölle pettymys, mutta samalla isän irrallisuudessa on hänelle jotakin lumoavaa. Vaikka isä herättääkin ihmisissä sääliä, hänen työnsä rekkakuskina nähdään vapauden ilmentymänä.
Arossa ollaan konkreettisesti arolla isän rekan kyydissä ja välillä mukana on myös päähenkilön tyttöystävä. Aro on suuri ja vangitsematon ja teoksen kertoja toteaa, että hänen kielensä ei riitä vangitsemaan sitä. Aro ja isä kuuluvat yhteen ja jättävät päähenkilön ulkpuolelleen.
Romaanissa valotetaan isän elämää myös aron ulkopuolella. Isä on viettänyt pikkurikollisen elämää ja ollut väkivaltainen mies, jonka purkausten kohteeksi erityisesti päähenkilön äiti on joutunut.
"Kun äiti petti isää, isä hakkasi häntä patteria vasten niin kauan, että hänen kasvonsa muuttuivat siniseksi mössöksi, ja raiskasi häntä sitten tuntikausia."
Lapselta isän väkivaltaisuus ja sen jättämät jäljet salataan kertomalla, että vanhemmat ovat olleet onnettomuudessa.
Vasjakinan tekstissä rumuus ja kauneus kietoutuvat yhteen tavalla, joka tekee niiden erottamisen mahdottomaksi. Homopropagandalaista välittämättä Vasjakina ei epäröi kuvata naisten välistä rakkautta, vaikka se tuntuukin rikolliselta ja aiheuttaa myös häpeää. Häpeää, joka haisee "vaaleanpunaiselta kalan vereltä, jodilta ja kuivatuilta omenilta".
"Olin tukahtua ja mieleni teki sietämättömästi suudella häntä. Pää tuntui räjähtävän painostavan punaisesta valosta. Pikkuhousut kostuivat, ja haarakiilassa lämpöinen tahmea lima viileni hetkessä, aivan kuin jalkoväliini olisi kuollut nuori Volgan särki."
Vasjakinan kielessä ja kuvauksessa kulkee mukana koko Venäjä. Miliisien suorittamat kotietsinnät ja luhistumaisillaan oleva Neuvostoliitto. Pelko siitä, milloin yöllä koputetaan oveen. Äiti halussaan, jonka isä varasti. Isä rikollisine kavereineen ja hänen kuuntelemansa rikollisista kertovat laulut. Isä ajamassa rekkaa aron halki, odottamassa lasteja, värjöttelemässä taukopaikoilla.
Isän kuolema pakottaa päähenkilön käymään läpi muistojaan isästä ja pohtimaan isäsuhdettaan. Isä on kuitenkin kuin aro - liian laaja, tavoittamaton ja suostumaton.
"Hän oli minun isäni, ja ajatellessani häntä tunsin katkeraa kaipuuta. Hän oli salaperäistä maata, ja samaan aikaan hän oli minun pimeä puoleni."
April 24, 2022
Первую половину быстро прочитала, а потом текст становится плотный, тяжёлый эмоционально и для прочтения.
Книгу считаю хорошей. Надо читать. Но она грустная, в паре мест я плакала.
Книгу считаю хорошей. Надо читать. Но она грустная, в паре мест я плакала.
May 28, 2022
"Степь" понравилась больше, чем "Рана".
Довольно сильная книга. Героиня встречается со своим отцом-дальнобойщиком и едет вместе с ним на фуре (которую отец называет "Братан") из Владимира в Астрахань. Попутно вспоминает свои непростые отношения с отцом (его героиновое и криминальное прошлое, беспутность, уход из семьи и т.п.).
Описания (как степи, так и людей - в первую очередь, собственно отца) на высшем уровне. Они довольно чётко позволяют увидеть и почувствовать то (неприятное), о чём пишет Васякина. Особый упор на запахи и крупные планы.
В отличие от "Раны" тут меньше эмоциональный накал, больше чувствуется отстранённость. И эта отстранённость очень хорошо "ложится" и на пейзаж, и на отношения к получужому отцу.
Немного мешали эпизоды об отношениях с любовницами главной героини - как по мне, они выпадали из общей ткани повествования, не вписывались в с��жет, можно было и без них обойтись.
Довольно сильная книга. Героиня встречается со своим отцом-дальнобойщиком и едет вместе с ним на фуре (которую отец называет "Братан") из Владимира в Астрахань. Попутно вспоминает свои непростые отношения с отцом (его героиновое и криминальное прошлое, беспутность, уход из семьи и т.п.).
Описания (как степи, так и людей - в первую очередь, собственно отца) на высшем уровне. Они довольно чётко позволяют увидеть и почувствовать то (неприятное), о чём пишет Васякина. Особый упор на запахи и крупные планы.
В отличие от "Раны" тут меньше эмоциональный накал, больше чувствуется отстранённость. И эта отстранённость очень хорошо "ложится" и на пейзаж, и на отношения к получужому отцу.
Немного мешали эпизоды об отношениях с любовницами главной героини - как по мне, они выпадали из общей ткани повествования, не вписывались в с��жет, можно было и без них обойтись.
May 14, 2022
Пока читала, успела размягчиться, влюбиться, расстроиться, разозлиться и обратно размягчиться. Очень хорошо.
March 19, 2023
С каждым годом всё чаще попадаются хорошие тексты талантливых писателей, которые моложе меня )))
Книга обладает многими недостатками российской либеральной литературы. Тут и поиск причин криминальных 90-х в неудобном советском прошлом. И эпидемия СПИДа из-за погрязшей в коррупции советской медицины. Про вымывание татарской крови и превращение их в условно русских. Даже своего отца (о котором книга) она изучает будто под микроскопом, как нечто чуждое, одновременно боясь и тыкая в него палкой. Как российские либералы изучают свою родную страну. И конечно же, это квир-литература. Хотя упоминание о том, что она лесбиянка, вообще никак не влияет на сюжет.
Но всё это проскальзывает лишь в авторских отступлениях. Основа романа - это описание телесности и ее движения сквозь время. Самой авторки, ее отца, других персонажей. На фоне неизменной степи, братана-маза, городов... Делая это в разы лучше, чем та же Токарчук в Бегунах. Ее поэтические описания не требуют контекста и достойны прочтения даже вне сюжета. При этом оставаясь экономными на слова. Нечасто получаешь удовольствие от самого текста.
В книге отец говорит ей, что писатель должен жалеть и любить любого человека, обладать писательской мудростью. Она же ему ответила, что сначала писатель должен понять кто такой он сам.
Надеюсь, в итоге она поймет себя. И напишет великий русский роман. А не останется в комнате поисковиков российской безнадеги.
Книга обладает многими недостатками российской либеральной литературы. Тут и поиск причин криминальных 90-х в неудобном советском прошлом. И эпидемия СПИДа из-за погрязшей в коррупции советской медицины. Про вымывание татарской крови и превращение их в условно русских. Даже своего отца (о котором книга) она изучает будто под микроскопом, как нечто чуждое, одновременно боясь и тыкая в него палкой. Как российские либералы изучают свою родную страну. И конечно же, это квир-литература. Хотя упоминание о том, что она лесбиянка, вообще никак не влияет на сюжет.
Но всё это проскальзывает лишь в авторских отступлениях. Основа романа - это описание телесности и ее движения сквозь время. Самой авторки, ее отца, других персонажей. На фоне неизменной степи, братана-маза, городов... Делая это в разы лучше, чем та же Токарчук в Бегунах. Ее поэтические описания не требуют контекста и достойны прочтения даже вне сюжета. При этом оставаясь экономными на слова. Нечасто получаешь удовольствие от самого текста.
В книге отец говорит ей, что писатель должен жалеть и любить любого человека, обладать писательской мудростью. Она же ему ответила, что сначала писатель должен понять кто такой он сам.
Надеюсь, в итоге она поймет себя. И напишет великий русский роман. А не останется в комнате поисковиков российской безнадеги.
August 6, 2022
Оксана Васякина в своей второй крупной книге прозы высказывается настолько телесно и коммуникативно с самой собой, что в моменте понимаешь насколько человек сложное существо и как же сложно дёргать за его личностные ниточки.
Рана и Степь это тяжелый челночный бег между матерью и отцом, которые в свой последний путь отправляются со шлейфом воспоминаний от любящей насколько это возможно дочери. Все эти постоянные заныривания на ленте времени кажутся небольшими и незначительными отрезками, но Оксана своим ёмким слогом впивается в эти мгновения разворачивая свои переживания насколько это позволяет книга.
Сильнейшее высказывание личных переживаний, особенно если сложить это с ранее изданной "Раной". Рана заживает, степь несмотря на свою иллиюзию бесконечности тоже не безгранична. А за всем этим опять жизнь - с женой, дыханием и рутиной.
Рана и Степь это тяжелый челночный бег между матерью и отцом, которые в свой последний путь отправляются со шлейфом воспоминаний от любящей насколько это возможно дочери. Все эти постоянные заныривания на ленте времени кажутся небольшими и незначительными отрезками, но Оксана своим ёмким слогом впивается в эти мгновения разворачивая свои переживания насколько это позволяет книга.
Сильнейшее высказывание личных переживаний, особенно если сложить это с ранее изданной "Раной". Рана заживает, степь несмотря на свою иллиюзию бесконечности тоже не безгранична. А за всем этим опять жизнь - с женой, дыханием и рутиной.
June 6, 2022
Водки б, так ведь не пью
March 21, 2025
"прокормиться сегодня, а завтра двигаться дальше"
Для меня вторая книга Васякиной: читала ее почти сразу после "Раны", и не скажу, что она понравилась мне больше или меньше. Она стала ожидаемым продолжением.
Автор красиво умеет в природные метафоры и включение внешнего мира во внутренний поток. Степь здесь играет главную роль наравне с самой Оксаной и ее отцом. Влияет на них, подчиняет себе.
А еще автор здорово анализирует запомнившийся с детства блатной мир(ф). Это показалось самой интересной частью: про чувство собственной исключительности у блатных, про глобальную войну между русскими и иными, про интерпретацию раскаяния грешников (воруй, убивай, а главное в конце раскайся, и окружающие должны тебя принять) и тяжелой жизни с арестами и обязательными предательствами ради мига свободы. Пугающее детство, которое интересно изучать.
Фигура отца выросла из описанного блатного мифа. И несмотря на идущие десятилетия, он остался там, где мужики собирались в гараже и выстраивались на фотографию строго по иерархии. Только теперь вместо двуногих у него рядом становится десятиколесный "Братан".
Героиня постаралась понять отца. И дать ему понять ее. Однако кроме воспоминаний о быте дальнобойщиков и проведенном с ним детстве из этого ничего не получилось. Эти два описания и наполнили течение книги по степным пейзажам за окном фуры.
Если вы прониклись "Раной", то продолжить со "Степью" стоит. Но отдельно ее кому-то посоветовать сложно.
Для меня вторая книга Васякиной: читала ее почти сразу после "Раны", и не скажу, что она понравилась мне больше или меньше. Она стала ожидаемым продолжением.
Автор красиво умеет в природные метафоры и включение внешнего мира во внутренний поток. Степь здесь играет главную роль наравне с самой Оксаной и ее отцом. Влияет на них, подчиняет себе.
А еще автор здорово анализирует запомнившийся с детства блатной мир(ф). Это показалось самой интересной частью: про чувство собственной исключительности у блатных, про глобальную войну между русскими и иными, про интерпретацию раскаяния грешников (воруй, убивай, а главное в конце раскайся, и окружающие должны тебя принять) и тяжелой жизни с арестами и обязательными предательствами ради мига свободы. Пугающее детство, которое интересно изучать.
Фигура отца выросла из описанного блатного мифа. И несмотря на идущие десятилетия, он остался там, где мужики собирались в гараже и выстраивались на фотографию строго по иерархии. Только теперь вместо двуногих у него рядом становится десятиколесный "Братан".
Героиня постаралась понять отца. И дать ему понять ее. Однако кроме воспоминаний о быте дальнобойщиков и проведенном с ним детстве из этого ничего не получилось. Эти два описания и наполнили течение книги по степным пейзажам за окном фуры.
Если вы прониклись "Раной", то продолжить со "Степью" стоит. Но отдельно ее кому-то посоветовать сложно.
March 11, 2025
Когда я слушала рассказ матери о том, как отец несколько раз подряд изнасиловал её после того как до полусмерти избил, мне хотелось его ненавидеть. Но я не умела его ненавидеть. Я до бесчувствия боялась его
Книга наголову выше "Раны" хотя бы потому, что в ней куда меньше теории письма. В ней автор пытается что-то понять про себя, проезжаю по степям центральной России с отцом-дальнобойщиком, которого она не видела много лет. Фура отца (на самом деле она ему не принадлежит) называется Братан.
В книге вообще нет описаний как таковых, только поток сознания, ощущений, обрывков воспоминаний автора, и этот стиль письма удивительно легкий для восприятия. Учитывая, что детство автора было опасным, бедным, и далее по списку.
Ну и, много того, в чем ты можешь узнать кусочки своего непосредственного опыта. Горящие леса под Москвой, эпизод с Мохито, придорожные кафе. Много занятных моментов из жизни дальнобойщиков, типа, Фейри вместо шампуня. История жизни отца тоже интересная, пусть хорошим человеком его даже с натяжкой не назовешь.
Книга неплохая, но порекомендовать не могу
Книга наголову выше "Раны" хотя бы потому, что в ней куда меньше теории письма. В ней автор пытается что-то понять про себя, проезжаю по степям центральной России с отцом-дальнобойщиком, которого она не видела много лет. Фура отца (на самом деле она ему не принадлежит) называется Братан.
В книге вообще нет описаний как таковых, только поток сознания, ощущений, обрывков воспоминаний автора, и этот стиль письма удивительно легкий для восприятия. Учитывая, что детство автора было опасным, бедным, и далее по списку.
Ну и, много того, в чем ты можешь узнать кусочки своего непосредственного опыта. Горящие леса под Москвой, эпизод с Мохито, придорожные кафе. Много занятных моментов из жизни дальнобойщиков, типа, Фейри вместо шампуня. История жизни отца тоже интересная, пусть хорошим человеком его даже с натяжкой не назовешь.
Книга неплохая, но порекомендовать не могу
July 2, 2025
Wau. Niin hieno. 4,5.
March 26, 2024
Рука сама потянулась после книги "Моя любимая страна". И тут же на обложке нашла отзыв на эту книгу Костюченко.
Проглотила за день. Временами выходила "покурить" - вдохнуть влажного воздуха на балкон и в тишине посмотреть на небо.
Степь - это не пустыня. Но ощущением времени и масштаба она играет с тобой так же. Я теперь понимаю это после Египта.
Страшно, как воздух может застаиваться без любви, все в нем рассыпается.
Невозможные эти существа - женщины. Не птицы, не рыбы - живут в этой пустыни, которая когда-то была морем.
Проглотила за день. Временами выходила "покурить" - вдохнуть влажного воздуха на балкон и в тишине посмотреть на небо.
Степь - это не пустыня. Но ощущением времени и масштаба она играет с тобой так же. Я теперь понимаю это после Египта.
Страшно, как воздух может застаиваться без любви, все в нем рассыпается.
Невозможные эти существа - женщины. Не птицы, не рыбы - живут в этой пустыни, которая когда-то была морем.
March 9, 2025
Hieno kirja, valtavan kaunista kerrontaa ikävistä asioista ja poikkeuksellisen henkevää pohdintaa romaanitekstissä. Vähän kuitenkin uuvahdin. Kylmät vanhemmat ovat tuttu ilmiö, joten omasta puolestani siinä olisi voinut velloa vähemmän.
August 5, 2022
В каждом человеке есть зотя бы одна книга. Биография автора достаточно экзотична и обыденно одновременно. Дочь бандита умершего от спида вырвалась из страшного ужаса маленького сибирского городка учиться в столицу. И вот перед нами уже вторая книга автора(ки), не считая поэтических сборников. Забавно что википедия ( или сам автор) нагло пишет что она выросла в рабочей семье. Простите, но бандит, убийца или кем еще был ее отец это не рабочий, но почему то именно так регила озаракетирозвать себя писатель(ница) и поэт(есса). Книга завораживает бесконечным анализом прошлого и настоящего, себя и других, событий и обещетсво. Как и все мемуары вероятно полна домыслов и неточностей раздутых до красивых сцен словно из кино остосоциальной тематики. Нсли бы не эта возмутившая меня статья в википедии с такой откровенной ложью вероятно верилось бы больше. А так увлекательное чтиво на вечную тему 90х. Как то странно что люди из действительно рабочих семей возможно и не напишу�� книг, ведь их истории не так увлекательны. А здесь просто какой то самоанализ использую все днания современного гуманитарного образования и можной риторики. Когда обыденные факты обретают сложнын названия и дефиниции. Увлекательно и интересно, даже если это просто сумбурная белоетристика с претензией на биографичность.
March 16, 2025
Никогда не читала ничего столь грустного и трагического, как книги Оксаны Васякиной. А пишет она просто о трагедиях нормальной жизни.
February 25, 2023
Пронзительный автофикшн о попытке понять и принять отца. Степь как физическое пространство, дающее и забирающее жизнь, степь как метафора пустоты между родителем и дочерью. Очень искренне, документально, без надрывов и манипуляций.
December 29, 2024
Vau, yksi vuoden parhaista! Vasjakina käsittelee yhteiskunnan kipupisteitä syvältä viiltävällä tavalla kuvaillessaan isänsä puolirikollista elämäntapaa. Teoksessa vahvasti läsnä myös LGBTQ+ -oikeudet ja yhteiskunnan normien haastaminen. Opin myös uuden sanan: arbuusi!
Read
April 18, 2025suosittelen!
August 24, 2022
Пока я читала, не могла не думать, что бы было с моим отцом, росшим неприкаянным и почти беспризорным, если бы в его жизни не появилась музыка. Во что могло бы превратиться хулиганство, если бы оно пропиталась насилием, которое всюду?
Я завидую поэтической мышце Оксаны Васякиной, тому как точно и как искренне она умеет называть вещи. Не представляю, сколько это внутренней работы и сколько боли и тоски надо через себя пропустить, когда ты постоянно сознаешь и преображаешь, оставаясь при этом предельно честным с самим собой.
"Я бы хотела быть как язык. Он одновременно мягкий и упругий. Если во рту появляется ранка, то язык не может успокоиться. Ты же знаешь, что он будет ее жалеть, чувствовать ее железный вкус и рваную фактуру, лоскуток кожи болтается на ее кромке, и язык это щупает, чтобы запомнить и заполнить. Язык беспокойный, он лезет в трещину между зубами и трется о скол, он делает это автоматически, даже если больно и неприятно, он все равно будет заполнять собой прорехи во рту, пока они совсем не исчезнут."
Я завидую поэтической мышце Оксаны Васякиной, тому как точно и как искренне она умеет называть вещи. Не представляю, сколько это внутренней работы и сколько боли и тоски надо через себя пропустить, когда ты постоянно сознаешь и преображаешь, оставаясь при этом предельно честным с самим собой.
"Я бы хотела быть как язык. Он одновременно мягкий и упругий. Если во рту появляется ранка, то язык не может успокоиться. Ты же знаешь, что он будет ее жалеть, чувствовать ее железный вкус и рваную фактуру, лоскуток кожи болтается на ее кромке, и язык это щупает, чтобы запомнить и заполнить. Язык беспокойный, он лезет в трещину между зубами и трется о скол, он делает это автоматически, даже если больно и неприятно, он все равно будет заполнять собой прорехи во рту, пока они совсем не исчезнут."
May 29, 2022
Лично мне гораздо ближе и понятней "Рана" Оксаны Васякиной. Наверное потому, что в ней описываются отношения с матерью, а в "Степи" - отношения с отцом. Первое меня тяготит как-то больше.
Жду окончания трилогии, может последняя книга будет про Оксану? Интересно.
Жду окончания трилогии, может последняя книга будет про Оксану? Интересно.
June 25, 2022
"Steppe" is about relatives. About how people are. who would be the closest to everything, move away from each other, erect impassable barriers, deprive themselves of those who need them most. About the inequality deeply rooted in Russian society and the practical absence of social elevators, even if the heroine's story was the antithesis of this. About the unthinkable difference in the starting conditions, that if you are from a deep province and were not born with a silver spoon in your mouth, it is impossible to take a worthy place under the sun simply by conscientious honest work.
About the relationship between masculine and feminine, about the fact that the foundation of Russian identity is paternalism in all spheres, rooted extremely deeply. I gave birth to you (fed-watered-clothed-shoed-taught), and I will kill you - a formula perceived more naturally than with horror and disgust, as it should not be in such a poor and cruel society.
About the great steppe, which could become a blooming garden, but there is what there is - the place of the Ivanovs, who do not remember kinship. The boundless space of oblivion.
Наш путь степной
мой отец был дальнобойщик
он возил мертвых и живых кур арбуз трубу
иногда по зимам когда нечего было везти он простаивал в степи неделями
...
степь красива и есть за что её любить
я люблю её хотя бы за то что на неё невозможно смотреть подолгу становится страшно тоска закипает в груди и хочется только бежать и бежать и бежать
пока степь не кончится.
...
он умер от СПИДа
его похоронили над степью с видом на объездное шоссе.
"Эти люди не знали моего отца" Оксана Васякина
Это шедевр. Прошла примерно неделя с того времени, как слушала книгу в исполнении автора - я из поколения родителей Оксаны Васякиной и чтобы написать "авторки", пришлось бы себя переламывать. Так вот, прошла неделя, а голос ее во мне. Не в ушах и не в голове, а в груди, чуть выше солнечного сплетения. Там, где живет душа.
Это место, а не ум и не сердце отозвалось на самое начало книги. Вот она говорит, что степь похожа на жилистый кусок мяса, а потом - что на мягкий живот. А я в это время вообще мариную огурцы и душа лежит в груди, мягким комочком, хочет, чтоб не трогали, душа изболелась-исплакалась за последние месяцы, но вот прямо сейчас на привычные ранки нарастает мозоль , нехорошо, но как не порадоваться прекращению боли?
Вдруг, слушая это про степь, чувствую, что душа набухает, заполняет всю меня, а когда подступает к глазам, появляются слезы. Не оттого, о чем этот текст, а оттого, какой. Простой, лишенный красивости, прекрасный. Он как оправдание и воскрешение всего жившего. Не в федоровском смысле общего дела и не в христианском второго пришествия, а вот были, ходили (ползали, скакали, летали, плавали) разные по этой степи многие миллионы лет, и все они сейчас снова в ней, и она так же неотвратимо поглощает их. Как поглотит нас, так же равнодушно.
Так не было год назад, когда я читала "Рану". Тогда думалось: как хорошо, смело и откровенно, точно в деталях, горько без придавливания слезной железы. "Рану" я полюбила умом и может быть сердцем, душа от нее не выплескивалась. "Степь"забирает тебя целиком, этой незамысловатой историей о том, как отец дальнобойщик везет дочь поступать в Литинститут, перемежаемой воспоминаниями молодой женщины о детстве, о родных, о времени.
Об отношениях между родителями, когда они были вместе, и о жизни без отца, который исчезает из твоего пространства на десять лет а потом появляется ненадолго, чтобы скоро уйти насовсем. Но и за то время, что вы проводите вместе, вам так ни разу и не удается толком поговорить. Он, твой отец, легко и как-то мгновенно налаживает контакт с другими мужиками, которые оказываются рядом, он видит в них людей. достойных уважения, находит общий язык. Садится в пойманную "Нивку" (иномарки принципиально не тормозит) на переднее сиденье: "едем на оптовку, затаривать тебя".
Еще раз, чтобы понятнее: вы самые родные друг другу на этом свете люди, вы давно не виделись, он специально подгадал рабочий график, чтобы навестить тебя, поддержать, помочь продуктами. И вот, он садится на переднее сиденье, разговаривает с водителем, а ты сзади одна, выключенная из фрейма. Не по необходимости, не оттого, что рядом с тобой на заднем нет места - лежит, например, что-то, и не потому, что он хочет тебя наказать. Нет, ему просто не приходит в голову, что с тобой, женщиной, можно общаться.
Он проявляет заботу другим способом, вот затарит тебя овощами-фруктами. Было бы у него много денег, купил бы тебе квартиру, в точности так же внимательно беседуя с риэлтором, юристом, прорабом, если они мужчины, и выделяя на весь процесс общения с тобой не больше сотни слов - о чем с бабой говорить? Но богатым ему не бывать, хотя дальнобойщики шоферская элита, водители легковушек и всякие маршрутчики относятся к ним с почтением. Платят им за рейс хорошо, хотя жизнь, конечно, собачья: ешь из миски, спишь в конуре, ссышь на колесо - однако платят. Ну, может быть, но умение обращаться с деньгами не сильная сторона твоего отца.
Он босяк, даже "Братан", как он зовет свой МАЗ, не его. Ничего не нажил на этом свете, а когда речь у вас заходит все же о твоей будущей профессии, советует тебе быть как Горький, "он из наших, из босяков". А стихов твоих он не понял. И все-таки он твой отец, лучший на свете. Гляди, как ловко управляется в этой своей спартанской жизни, только дальнобойщик может помыться и побриться в степи, имея полтораху воды и немного "Фейри".
Он твой отец, он худший человек на свете, он чудовище. Он был в "бригаде", кололся героином, сидел в тюрьме - все это, когда был так нужен тебе. Он бил смертным боем красавицу мать, когда она ему изменила. Он заразил сожительницу СПИДом, от которого умер сам. Вот так складываются, совмещаются, переплетаются и перекручиваются отношения с самыми близкими. Вгрызаясь острыми шипами, сглаживая остроту и обволакивая слизью, жемчуг из такого не выходит, получаются уродливые наросты, но что уж теперь.
"Степь" - это о родных. О том, как люди. которым быть бы по всему самыми близкими, отдаляются друг от друга, воздвигают непроходимые барьеры, лишают себя тех, кому больше всего нужны. О глубоко укорененном в российском обществе неравенстве и практическом отсутствии социальных лифтов, хотя бы даже история героини являла этому антитезу. О немыслимой разнице стартовых условий, о том, что если ты из глубокой провинции и не рожден с серебряной ложкой во рту, занять достойное место под солнцем просто добросовестным честным трудом невозможно.
Об отношениях между маскулинным и феминным, о том, что фундамент российской идентичности патернализм во всех сферах, укорененный необычайно глубоко. Я тебя породил (кормил-поил-одевал-обувал-учил), я тебя и убью - формула, воспринимаемая скорее естественно, чем с ужасом и отвращением, как это должно бы быть не в таком бедном и жестоком обществе.
О великой степи, которая могла бы стать цветущим садом, но есть то, что есть - место Иванов, не помнящих родства. Бескрайнее пространство забвения.
About the relationship between masculine and feminine, about the fact that the foundation of Russian identity is paternalism in all spheres, rooted extremely deeply. I gave birth to you (fed-watered-clothed-shoed-taught), and I will kill you - a formula perceived more naturally than with horror and disgust, as it should not be in such a poor and cruel society.
About the great steppe, which could become a blooming garden, but there is what there is - the place of the Ivanovs, who do not remember kinship. The boundless space of oblivion.
Наш путь степной
мой отец был дальнобойщик
он возил мертвых и живых кур арбуз трубу
иногда по зимам когда нечего было везти он простаивал в степи неделями
...
степь красива и есть за что её любить
я люблю её хотя бы за то что на неё невозможно смотреть подолгу становится страшно тоска закипает в груди и хочется только бежать и бежать и бежать
пока степь не кончится.
...
он умер от СПИДа
его похоронили над степью с видом на объездное шоссе.
"Эти люди не знали моего отца" Оксана Васякина
Это шедевр. Прошла примерно неделя с того времени, как слушала книгу в исполнении автора - я из поколения родителей Оксаны Васякиной и чтобы написать "авторки", пришлось бы себя переламывать. Так вот, прошла неделя, а голос ее во мне. Не в ушах и не в голове, а в груди, чуть выше солнечного сплетения. Там, где живет душа.
Это место, а не ум и не сердце отозвалось на самое начало книги. Вот она говорит, что степь похожа на жилистый кусок мяса, а потом - что на мягкий живот. А я в это время вообще мариную огурцы и душа лежит в груди, мягким комочком, хочет, чтоб не трогали, душа изболелась-исплакалась за последние месяцы, но вот прямо сейчас на привычные ранки нарастает мозоль , нехорошо, но как не порадоваться прекращению боли?
Вдруг, слушая это про степь, чувствую, что душа набухает, заполняет всю меня, а когда подступает к глазам, появляются слезы. Не оттого, о чем этот текст, а оттого, какой. Простой, лишенный красивости, прекрасный. Он как оправдание и воскрешение всего жившего. Не в федоровском смысле общего дела и не в христианском второго пришествия, а вот были, ходили (ползали, скакали, летали, плавали) разные по этой степи многие миллионы лет, и все они сейчас снова в ней, и она так же неотвратимо поглощает их. Как поглотит нас, так же равнодушно.
Так не было год назад, когда я читала "Рану". Тогда думалось: как хорошо, смело и откровенно, точно в деталях, горько без придавливания слезной железы. "Рану" я полюбила умом и может быть сердцем, душа от нее не выплескивалась. "Степь"забирает тебя целиком, этой незамысловатой историей о том, как отец дальнобойщик везет дочь поступать в Литинститут, перемежаемой воспоминаниями молодой женщины о детстве, о родных, о времени.
Об отношениях между родителями, когда они были вместе, и о жизни без отца, который исчезает из твоего пространства на десять лет а потом появляется ненадолго, чтобы скоро уйти насовсем. Но и за то время, что вы проводите вместе, вам так ни разу и не удается толком поговорить. Он, твой отец, легко и как-то мгновенно налаживает контакт с другими мужиками, которые оказываются рядом, он видит в них людей. достойных уважения, находит общий язык. Садится в пойманную "Нивку" (иномарки принципиально не тормозит) на переднее сиденье: "едем на оптовку, затаривать тебя".
Еще раз, чтобы понятнее: вы самые родные друг другу на этом свете люди, вы давно не виделись, он специально подгадал рабочий график, чтобы навестить тебя, поддержать, помочь продуктами. И вот, он садится на переднее сиденье, разговаривает с водителем, а ты сзади одна, выключенная из фрейма. Не по необходимости, не оттого, что рядом с тобой на заднем нет места - лежит, например, что-то, и не потому, что он хочет тебя наказать. Нет, ему просто не приходит в голову, что с тобой, женщиной, можно общаться.
Он проявляет заботу другим способом, вот затарит тебя овощами-фруктами. Было бы у него много денег, купил бы тебе квартиру, в точности так же внимательно беседуя с риэлтором, юристом, прорабом, если они мужчины, и выделяя на весь процесс общения с тобой не больше сотни слов - о чем с бабой говорить? Но богатым ему не бывать, хотя дальнобойщики шоферская элита, водители легковушек и всякие маршрутчики относятся к ним с почтением. Платят им за рейс хорошо, хотя жизнь, конечно, собачья: ешь из миски, спишь в конуре, ссышь на колесо - однако платят. Ну, может быть, но умение обращаться с деньгами не сильная сторона твоего отца.
Он босяк, даже "Братан", как он зовет свой МАЗ, не его. Ничего не нажил на этом свете, а когда речь у вас заходит все же о твоей будущей профессии, советует тебе быть как Горький, "он из наших, из босяков". А стихов твоих он не понял. И все-таки он твой отец, лучший на свете. Гляди, как ловко управляется в этой своей спартанской жизни, только дальнобойщик может помыться и побриться в степи, имея полтораху воды и немного "Фейри".
Он твой отец, он худший человек на свете, он чудовище. Он был в "бригаде", кололся героином, сидел в тюрьме - все это, когда был так нужен тебе. Он бил смертным боем красавицу мать, когда она ему изменила. Он заразил сожительницу СПИДом, от которого умер сам. Вот так складываются, совмещаются, переплетаются и перекручиваются отношения с самыми близкими. Вгрызаясь острыми шипами, сглаживая остроту и обволакивая слизью, жемчуг из такого не выходит, получаются уродливые наросты, но что уж теперь.
"Степь" - это о родных. О том, как люди. которым быть бы по всему самыми близкими, отдаляются друг от друга, воздвигают непроходимые барьеры, лишают себя тех, кому больше всего нужны. О глубоко укорененном в российском обществе неравенстве и практическом отсутствии социальных лифтов, хотя бы даже история героини являла этому антитезу. О немыслимой разнице стартовых условий, о том, что если ты из глубокой провинции и не рожден с серебряной ложкой во рту, занять достойное место под солнцем просто добросовестным честным трудом невозможно.
Об отношениях между маскулинным и феминным, о том, что фундамент российской идентичности патернализм во всех сферах, укорененный необычайно глубоко. Я тебя породил (кормил-поил-одевал-обувал-учил), я тебя и убью - формула, воспринимаемая скорее естественно, чем с ужасом и отвращением, как это должно бы быть не в таком бедном и жестоком обществе.
О великой степи, которая могла бы стать цветущим садом, но есть то, что есть - место Иванов, не помнящих родства. Бескрайнее пространство забвения.
June 5, 2022
Наверное, я не ца книги(
August 18, 2022
видимо, проза васякиной абсолютно не для меня
September 30, 2025
(Koskee teoksiaan Haava ja Aro)
Maailmankirjallisuutta. Läpeensä surullista itänaapurikirjallisuutta, autofiktiivistä kirjallisuutta ja luin peräkanaa trilogian kaksi ensimmäistä suomennettua osaa enkä melkein malttaisi odottaa kolmatta osaa.
On nuori nainen, on äiti, jonka tuhkia tytär läpi suuren Venäjän maan kuljettaa Siperiaan ja matkalla nainen läpikäy lapsuutensa äitisuhteensa naiseutensa analyysin lesboutensa köyhyyden ankaruuden(Haava).
On tämä samainen tytär, jonka isä, rekkakuski, pikkurikollinen, väkivaltainen, viinaan ja huumeisiin menevä arvaamaton aviomies/isä kuolee vasta 47-vuotiaana aidsiin (Aro).
Tyttärellä on vaikea suhde molempiin vanhempiin (kuten usein on), vaikea suhde menneisyyteen (kuten usein on).
Tämä on rohkeaa (trauma)kirjallisuutta, maassa, jossa lesbous on outoutta, hyljeksittävääkin, kiellettyäkin,
Mutta hän uskaltaa, tämä nyky-Venäjällä kielletty kirjailija (kuitenkin) uskaltaa !
ja ennenkaikkea osaa, sanoittaa, tuntee, analysoi, ja teokset ovat kuin osa elämää, elämääsä essenomaisia päiväkirjanomaisia runoutta lyyristä kieltä tulvillaan
ja vaikka monenlaiset tunteet riitelevät lukiessani tekstiä (yritys ymmärtää naapurimaan kansaa, ajattelua, kirjailijan tekstin upeus, osaaminen, rohkeus ja suru hänen elämänsä vaikeuksista, köyhyydestä, ankaruudesta, toivottomuudesta, kaiken uusiutumisesta ja kertautuuvudesta, isästään ja äidistään)
mutta silti,
olkoonkin monenlaiset tunteet, hankalat ja ristiriitaiset, niin teospari on hieno, upea ja uskon, että ymmärsin jotain, itsestänikin ehkä mutta ainakin kirjailijasta, hänen elämästään, suhteestaan vanhempiinsa sukuunsa aroon, Siperiaan, Moskovaan, rakkauteen, kuolemaan.
Ja voisin lainata niin montaa kohtaa, niin kauniisti terävästi havainnoitua sanoitettua mutta ehkä muutama riittänee. Lukekaa te, jotka ette ole vielä lukeneet.
Maailmankirjallisuutta. Läpeensä surullista itänaapurikirjallisuutta, autofiktiivistä kirjallisuutta ja luin peräkanaa trilogian kaksi ensimmäistä suomennettua osaa enkä melkein malttaisi odottaa kolmatta osaa.
On nuori nainen, on äiti, jonka tuhkia tytär läpi suuren Venäjän maan kuljettaa Siperiaan ja matkalla nainen läpikäy lapsuutensa äitisuhteensa naiseutensa analyysin lesboutensa köyhyyden ankaruuden(Haava).
On tämä samainen tytär, jonka isä, rekkakuski, pikkurikollinen, väkivaltainen, viinaan ja huumeisiin menevä arvaamaton aviomies/isä kuolee vasta 47-vuotiaana aidsiin (Aro).
Tyttärellä on vaikea suhde molempiin vanhempiin (kuten usein on), vaikea suhde menneisyyteen (kuten usein on).
Tämä on rohkeaa (trauma)kirjallisuutta, maassa, jossa lesbous on outoutta, hyljeksittävääkin, kiellettyäkin,
Mutta hän uskaltaa, tämä nyky-Venäjällä kielletty kirjailija (kuitenkin) uskaltaa !
ja ennenkaikkea osaa, sanoittaa, tuntee, analysoi, ja teokset ovat kuin osa elämää, elämääsä essenomaisia päiväkirjanomaisia runoutta lyyristä kieltä tulvillaan
ja vaikka monenlaiset tunteet riitelevät lukiessani tekstiä (yritys ymmärtää naapurimaan kansaa, ajattelua, kirjailijan tekstin upeus, osaaminen, rohkeus ja suru hänen elämänsä vaikeuksista, köyhyydestä, ankaruudesta, toivottomuudesta, kaiken uusiutumisesta ja kertautuuvudesta, isästään ja äidistään)
mutta silti,
olkoonkin monenlaiset tunteet, hankalat ja ristiriitaiset, niin teospari on hieno, upea ja uskon, että ymmärsin jotain, itsestänikin ehkä mutta ainakin kirjailijasta, hänen elämästään, suhteestaan vanhempiinsa sukuunsa aroon, Siperiaan, Moskovaan, rakkauteen, kuolemaan.
Ja voisin lainata niin montaa kohtaa, niin kauniisti terävästi havainnoitua sanoitettua mutta ehkä muutama riittänee. Lukekaa te, jotka ette ole vielä lukeneet.
August 14, 2022
На этот раз Васякина пишет об отце: его уже нет вживых, и она вспоминает об их совместной поездке из Астарахани в Москву, о редких встречах, неловком общении и обрывках детских воспоминаний.
Отец Васякиной – дальнобойщик, в прошлом криминальный авторитет, довольно рано умер от СПИДа. Читая её записи об отце, я думала о том, насколько нам не хватает свободы говорить о том, что нормально не любить даже тех людей, в которых течёт твоя родная кровь. Васякина пишет об отце по-разному, то с сожалением, то с недоумением, с жалостью и даже с брезгливостью. Ей кажется, что она всё про него поняла, что её высшее литературное образование даёт ей возможность судить об отце свысока; ну или ей хочется, чтобы читателю так казалось. Она пишет об этом и красиво, и грустно, и величественная пыльная степь соседствует в её рассказе с тяжёлым похмельным угаром и липкостью арбузных корок.
Я читала Васякину в июне, потому что июнь это pride month, но как это всегда бывает с русским автофикшеном, прочитала в итоге про тоску, насилие и смерть, и совсем немного – про красоту.
«
Иногда над степью держится маленький клочок облака. В безветренную погоду он висит там около часа и никуда не двигается. Мне нравится думать о таких сгустках водяного пара. Они кажутся тонкими и беззащитными, как хрупкая калька, но от них бывает тоскливо, потому что застывшее белое пятно над плоской землей рождает ощущение полного безмолвия.
»
Отец Васякиной – дальнобойщик, в прошлом криминальный авторитет, довольно рано умер от СПИДа. Читая её записи об отце, я думала о том, насколько нам не хватает свободы говорить о том, что нормально не любить даже тех людей, в которых течёт твоя родная кровь. Васякина пишет об отце по-разному, то с сожалением, то с недоумением, с жалостью и даже с брезгливостью. Ей кажется, что она всё про него поняла, что её высшее литературное образование даёт ей возможность судить об отце свысока; ну или ей хочется, чтобы читателю так казалось. Она пишет об этом и красиво, и грустно, и величественная пыльная степь соседствует в её рассказе с тяжёлым похмельным угаром и липкостью арбузных корок.
Я читала Васякину в июне, потому что июнь это pride month, но как это всегда бывает с русским автофикшеном, прочитала в итоге про тоску, насилие и смерть, и совсем немного – про красоту.
«
Иногда над степью держится маленький клочок облака. В безветренную погоду он висит там около часа и никуда не двигается. Мне нравится думать о таких сгустках водяного пара. Они кажутся тонкими и беззащитными, как хрупкая калька, но от них бывает тоскливо, потому что застывшее белое пятно над плоской землей рождает ощущение полного безмолвия.
»
Displaying 1 - 30 of 66 reviews