“Гробовщик Вильке выходит их своей мастерской. В бороде у него застряли опилки. В руках он держит банку с аппетитными кильскими шпротами и, причмокивая, поглощает их.
— Каково ваше мнение о жизни? — спрашиваю я.
Он задумывается:
— Утром другое, чем вечером, зимой другое, чем летом, перед едой другое, чем после, и в молодости, вероятно, другое, чем в старости.
— Правильно. Наконец-то я слышу разумный ответ.
— Ну и хорошо, только, если вы сами знаете, зачем тогда спрашивать?
— Спрашивать полезно для самообразования. Кроме того, я утром ставлю вопрос иначе, чем вечером, зимой иначе, чем летом, и до спанья с женщиной иначе, чем после.
— После спанья с женщиной? — говорит Вильке. — Верно, тогда все кажется другим! А насчет спанья я и позабыл!
Я склоняюсь перед ним, словно он аббат.
— Поздравляю с аскетизмом. Значит, вы уже победили жало плоти? Кто может этим похвастаться!”
―
Erich Maria Remarque,
The Black Obelisk