Lydia Chukovskaya > Quotes

“Novels hadn't interested her for a long time now: not for a moment could she tear her mind away from her own life and concentrate on somebody else.”
― Lydia Chukovskaya, Sofia Petrovna

“Пушкин. Тютчев. Некрасов. Блок. Ахматова. Мандельштам… Это всё — псевдонимы. Автор — Петербург.”
― Lydia Chukovskaya, Прочерк

“Редактору предоставлено одно безукоризненное право: если он убеждён в идейной или художественной неполноценности рукописи - отвергнуть её. Ему принадлежит суровое право отбора. Но права самовольничать в рукописи, принятой к изданию, он лишен начисто.”
― Lydia Chukovskaya, В лаборатории редактора

“All men, every last one of them, were terribly fond of pretty women. Any cheeky housemaid could wrap any man, even a decent one, around her little finger.”
― Lydia Chukovskaya, Sofia Petrovna

“I personally bought three liters of kerosene two days ago. And now there's just a drop left on the bottom, not enough to stick up a dog's ass. You just can't leave anything in the kitchen anymore.”
― Lydia Chukovskaya, Sofia Petrovna

“Тучи обложили небо плотно, будто там, на небесной земле, они были сугробами”
― Lydia Chukovskaya, Going under

“Простите меня!" хотелось мне сказать. "Я не имела права судить вас; я, на которую никогда не кидались собаки, я, которая никогда не видела деревянной бирки на ноге мертвеца... Простите меня! Вы не желаете обратно: туда, на лесоповал, в шахты. Второй раз! Ваша повесть - ваш бессильный щит, ваша ненадежная ограда... Простите меня! Один инфаркт у вас уже был - болезнь дорого стоит, вам нужен заработок. А чем еще, вы, инвалид, можете заработать? Только писание. Писанием трафаретной лжи... Простите меня! Я не имела права требовать от вас правды, я-то здоровая - и то молчу. Меня по ночам не избивали в кабинете следователя. А когда вас били, я молчала. Какой же право я имею судить вас теперь? Простите мою окаянную жестокость, простите меня!”
― Lydia Chukovskaya, Going under

“- А Баратынского, вы думаете, они понимают? - стараясь говорить медленно и тихо, сказала я. - Девушки из деревни Быково? А Фета? Вряд ли, ведь стихи для них совсем непривычная форма мышления. Что же, выбросим и классиков наших, немцам подарим их, что ли? Потому что их не понимают Аня и Лиза, которые только вчера научились читать... И которых воспитывают на Долматовском... А вы-то сами понимаете так называемых классиков - Пушкина например?”
― Lydia Chukovskaya, Процесс исключения

“Никакого шаблона, никакого штампа в редакторской работе вообще существовать не может, ни в какой степени не измеряется она и количеством сделанных поправок, как с наивностью полагают некоторые редакторы.”
― Lydia Chukovskaya

“Утрачивая интеллигенцию, страна тем самым утрачивает летопись, и власть получает возможность сочинять любые побасенки, выдавая их за историю.”
― Lydia Chukovskaya, Процесс исключения

“В каждом ее слове и в каждом шаге видна была душа грубая и беспощадня, никогда себя не стыдящаяся”
― Lydia Chukovskaya, Going under

“- Но ведь, как говорится, на вкус и на цвет товарищей нет. О вкусах не спорят...

Я ожидала этого пустого возражения. И я не стала спорить - хотя на самом деле: о чем же людям и спорить, как не о вкусах? Разве любовь к поэту или ненависть, или, скажем, равнодушие к нему не идет от основ нашей души, разве она случайна? Разве не здесь водораздел, граница? На чем же лучше определяется дружество и вражетсво, даль и близость, если не на том, какие стихи и какие строки в этих стихах ты любишь?”
― Lydia Chukovskaya, Going under

“А какие интересные вещи произошли на наших глазах со словом «статуя»! Газеты совсем было вывели его из обихода. Вместо «статуя Пушкина», «статуя Достоевского» начали упорно писать «скульптура Пушкина», «скульптура Достоевского». Словно Пушкин или Достоевский занимались скульптурой! На самом деле слово «скульптура» – это название одного из родов искусства: есть музыка, есть живопись, есть поэзия и есть скульптура. Но путаница с легкой руки журналистов перешла в разговорную речь: стали избегать слова «статуя», всюду зазвучало: «скульптура поэта», «скульптура героя». Так же стали писать искусствоведы, литературоведы. Но что же тогда означает «скульптура Коненкова»? Статуи, созданные Коненковым, или статую, изображающую Коненкова? Тут уж ясно, что перед нами не приобретение, а потеря: точное понятие сделалось сбивчивым, утратило свою определенность, отчетливость. И путаница на этом не кончилась. «Литературная газета», извещая о приближающемся открытии памятника В. В. Маяковскому, употребила такое сочетание слов: автор памятника «показывает только что распакованную скульптуру статуи сестре поэта». И еще одно словосочетание – по другому поводу – употребила та же газета: «мемориальный памятник». Что означает распакованная «скульптура статуи» – неизвестно. А «мемориальный памятник» с несомненностью означает вот что: «памятный памятник»… Журнал «Юность» опубликовал на видном месте фотографию с такой подписью: «"Мать-Родина" – модель статуи главного монумента памятника в ознаменование…» и т. д. Статуя монумента памятника! Есть над чем задуматься всякому, для кого язык – основной материал ежедневного сознательного труда!..”
― Lydia Chukovskaya, В лаборатории редактора

“меня мучила грусть, как во все минуты слишком ощутимого счастья”
― Lydia Chukovskaya, Going under