Дарья Бобылёва

“– А для чего люди на дачу ездят? Чтобы ото всех спрятаться. Тут ты дважды огорожен – участком и домиком еще. Существуй как хочешь. Это не отдых, для отдыха на море катаются. А дача не для того, здесь теперь особая порода живет – дачные люди. Вот ты сюда зачем ездил?
– Бу… бухать, – честно ответил Никита.
– Вот. Спрятался ото всех и бухаешь. Тут укрытие, тут логово. Для тех, кто не успевает. За жизнью, и вообще, сейчас время такое быстрое… И всем ты должен. Успешным должен быть, счастливым, должен соответствовать. Не каждому же это нравится, мне вот не нравится, например.
– Мне тоже.

– И все потому, что мы не успели за жизнью. Неудачники со стажем. Признай, Павлов – ты неудачник.
– Я неудачник, – с жаром подтвердил Никита. – Даже хуже – я дачник. И вообще, мне здесь уже почти нравится. Вечное лето, паранормальные явления… Я, между прочим, все детство к вторжению пришельцев готовился, фильмы и мультики только про это смотрел. Я, может, и запил оттого, что никто к нам не вторгся.

Не побегаешь особо, когда твой любимый вид спорта - тихое пьянство

Он так давно не звал ее по имени, только «послушай», «а знаешь», «не могла бы ты» и «дорогая» – это если на людях. А мысленно она уже несколько десятилетий была снабжена ярлычком «жена» и задвинута в соответствующий угол сознания, как предмет необходимый, добротный, удобный в использовании

Юки сразу приняла тот факт, что из поселка больше нельзя уйти. Нельзя – значит нельзя. И виновато в этом какое-то колдовство. Обыкновенная мистика, как в любимых книгах и фильмах, только там она иностранная, глянцевая, а во Вьюрках – отечественная, а потому немного диковатая.

он, конечно, не был большим поклонником детей, но не понимал, что в них может быть такого страшного, если они не от тебя.

Всю жизнь он мучился от того, что все люди вокруг как будто настроены на одну волну, а он - на другую, неправильную, и совпадений почти не бывает, даже с самыми близкими.

Слишком это по-человечески - другого подставлять.

Всё равно таял летний кусок дачного счастья, вожделенный и ускользающий ещё со времён школы, института, работы, придуманных для того, чтобы отнимать время и вызывать спустя годы ничем не оправданную ностальгию

Брату не сестра. Мужу не жена. Детям не мать. Одна как перст.

Свои скульптуры Виталий Петрович делал из чего придется – палок, камней, старых покрышек и велосипедных колес, проволоки, тазиков и ковшиков, дырявых сапог и ведер. Все это в изобилии валялось вокруг, потому что дача – это место хлама, где всегда можно найти огромное количество вещественных обрывков прошлого, потрепанных и неработающих, но зачем-то все же хранимых.

мир жесток и странен, а жить как-то надо”
― Дарья Бобылёва, Вьюрки