Dmitry K. > Dmitry's Quotes

“План наш был дерзок: уехать в одном и том же поезде на кавказское побережье и прожить там в каком-нибудь совсем диком месте три-четыре недели. Я знал это побережье, жил когда-то некоторое время возле Сочи, — молодой, одинокий, — на всю жизнь запомнил те осенние вечера среди чёрных кипарисов, у холодных серых волн...”
― Иван Бунин, Тёмные аллеи

“В России так заведено — в Сибирь али ссылают, али сами бегут.”
― Sergei Lukyanenko, Twilight Watch

“Это очень правильно — приезжать в чужой город под утро. На поезде, на самолёте — всё равно. День начинается будто с чистого листа.”
― Sergei Lukyanenko, The Last Watch

“Пророк вещает истину. То, что неизбежно. Зачем знать неизбежное, Антон? Если неизбежное плохо, то не стоит расстраиваться раньше времени. А если хорошо — пусть лучше будет приятная неожиданность. Многие знания — многие печали.”
― Sergei Lukyanenko, Новый Дозор

“Анна Тихоновна была женщиной старой закваски. Поговаривали, что если не при свидетелях, то наша единственная учительница пьёт чай из блюдца. Зелёных чаёв она не признавала, ещё более презирала травяные настои, по недоразумению называемые чаями. Чай в её представлении должен был быть чёрным, как дёготь, и крепким, как совесть грешника. Ну или наоборот. Чёрным, как совесть, и крепким, как дёготь.”
― Sergei Lukyanenko, Новый Дозор

“Я думаю, что существо, у которого есть чувство юмора, не может быть совсем уж плохим.”
― Sergei Lukyanenko, Новый Дозор

“Татьяна. Отправляйся к ней. Она тебе явно дороже нас, раз она тебя так хорошо понимает.
Михаил. То есть в целом вы не согласны с её анализом?
Александра. В целом она может пойти и повеситься.”
― Tom Stoppard, The Coast of Utopia

“Бог, в понимании Шеллинга, — это космос, единство природы, которое пробивается к сознанию, и человек — первая победа на этом пути, животные дышат ему в затылок, овощи несколько отстают, а камням пока ещё нечем похвастаться.”
― Tom Stoppard, The Coast of Utopia

“Эмма. Я хотела кое-что спросить у вас, но вы можете рассердиться.
Тургенев. Тем не менее я вам отвечу. Нет.
Эмма. Но вы же не знаете, что я собиралась спросить?
Тургенев. Не знаю. Но теперь вы можете подогнать свой вопрос к моему ответу.”
― Tom Stoppard, The Coast of Utopia

“Лицо у него было чистое, прямое, мужественное, как у бреющегося англичанина на рекламном плакате.”
― Ilya Ilf, Золотой теленок

“Он любил и страдал. Он любил деньги и страдал от их недостатка.”
― Ilia Ilf, The Twelve Chairs

“- Кто, по-вашему, этот мощный старик? Это - гигант мысли, отец русской демократии и особа, приближенная к императору.”
― Ilia Ilf, The Twelve Chairs

“Всеми фибрами своего чемодана он стремился за границу”
― Илья Ильф

“Здесь Паша Эмильевич, обладавший сверхъестественным чутьем, понял, что сейчас его будут бить, может быть, даже ногами.”
― Илья Ильф, The Twelve Chairs

“Остап со вчерашнего дня еще ничего не ел. Поэтому красноречие его было необыкновенно.”
― Ilya Ilf, The Twelve Chairs

“Остап молча взял европейского гостя за руку, подвел его к висевшему на стене ящику для жалоб и сказал, как глухому: – Сюда. Понимаете? В ящик. Шрайбен, шриб, гешрибен. Писать. Понимаете? Я пишу, ты пишешь, он пишет, она, оно пишет. Понимаете? Мы, вы, они, оне кладут жалобы... И никто их не вынимает. Вынимать. Я не вынимаю, ты не вынимаешь...”
― Ilya Ilf, Золотой теленок

“Окно закрыли, потушили свет, и в комнате стало тепло и темно, как между ладонями”
― Ilya Ilf, Золотой теленок

“Солнце встало над холмистой пустыней в 5 часов 02 минуты 46 секунд. Остап поднялся на минуту позже.”
― Ilya Ilf, Золотой теленок

“Мама поставила её на ножки, и девочка потянулась ко мне. Папа сказал что-то про помойку и лишай, но Соня уже гладила меня своей ладошкой, неумело и неловко шевеля пальцами, как делают только маленькие люди. Она смотрела в мои глаза, а я смотрел в её. Они были невероятно голубые. Эти глаза казались щёлками в какую-то запредельную потустороннюю голубизну, которой девочка наполнена изнутри.”
― Григорий Служитель, Дни Савелия

“Хотя и Митя Пляскин, и Абдуллох, и продавщица Зина не раз брали меня на руки, я только сейчас, через это прикосновение с маленькой детской рукой даже не почувствовал, а как бы предувидел, каким он может быть там, в будущем, этот странный договор между котом и человеком. Когда ты как будто перестаёшь принадлежать сам себе; когда отдаёшь свою волю этому странному существу. Когда потребность человека в заботе пересекается с необходимостью кота выжить. Когда ты в конце концов решаешь ему довериться, а он, как я слышал, наделяет тебя какими-то мистическими свойствами, способностью врачевать, видеть злых духов в доме. Когда хозяин наслаждается собственной заботой, кормит и поит кота, а кот, испытывая безграничную благодарность, отвечает взаимностью — и изо всех сил не делает ничего. Лишь спит, урчит и вяло покатывает из стороны в сторону шерстяной клубок. Случится ли такое в моей жизни?”
― Григорий Служитель, Дни Савелия

“— Почему бы нам не сыграть в кости!
— Прямо здесь? — спросил Румата.
— А почему бы нет? — спросил дон Сэра. — Не вижу, почему бы трем благородным донам не сыграть в кости там, где им хочется!”
― Arkady Strugatsky, Трудно быть богом

“Сущность человека в удивительной способности привыкать ко всему. Нет в природе ничего такого, к чему бы человек не притерпелся. Ни лошадь, ни собака, ни мышь не обладают таким свойством. Вероятно, бог, создавая человека, догадывался, на какие муки его обрекает, и дал ему огромный запас сил и терпения. Затруднительно сказать, хорошо это или плохо. Не будь у человека такого терпения и выносливости, все добрые люди давно бы уже погибли, и на свете остались бы злые и бездушные. С другой стороны, привычка терпеть и приспосабливаться превращает людей в бессловесных скотов, кои ничем, кроме анатомии, от животных не отличаются и даже превосходят их в беззащитности. И каждый новый день порождает новый ужас зла и насилия.”
― Arkady Strugatsky, Трудно быть богом

“Память изменчива. Порой она наделяет отжившие времена как раз теми качествами, которых нам в них больше всего и недоставало, когда мы эти времена проживали. Как никогда не говорили древние: в памяти остается не рука, сложенная в собачью морду, а сама тень в форме собачьей морды”
― Григорий Служитель, Дни Савелия