The Big Green Tent Quotes

“Literature is the best thing humanity has. Poetry is the heart of literature, the highest concentration of everything that is the best in the world and in man. It is the only true food for your soul”
― Lyudmila Ulitskaya, Зеленый шатер

“... we live in a society of larvae--immature human beings, adolescents disguised as adults.”
― Ludmila Uliţkaia, The Big Green Tent

“Maybe it was true that only beauty would save the world, or truth, or some other high-flown garbage; but fear was still more powerful than anything else. Fear destroyed everything: everything born of beauty, the tender shoots of all that was fine, wise, eternal...”
― Ludmila Uliţkaia, The Big Green Tent

“He had understood long ago that the past was no better than the present. That was as plain as day. One had to try to escape, to wrestle free from every era, so as not to be devoured by it.”
― Ludmila Uliţkaia, The Big Green Tent

“Form is what transforms the content of a work into its essence.”
― Lyudmila Ulitskaya, The Big Green Tent

“Бывают у людей таланты простые, как яблоко, очевидные, как яйцо, — к математике, к музыке, к рисованию, даже к собиранию грибов или к игре в пинг-понг. С Михой было сложнее. Талантов на первый взгляд не было, но были хорошие способности: к поэзии, к музыке, к рисованию.
Настоящий его талант, полученный им от рождения, невооруженным глазом был не виден. Он был одарен такой душевной отзывчивостью, такой безразмерной, совершенно эластичной способностью к состраданию, что все прочие его качества оказывались в подчинении этой «всемирной жалости».”
― Lyudmila Ulitskaya, The Big Green Tent

“Несмышленые малыши, человеческие личинки, они потребляют всякую пищу, какую ни кинь, сосут, жуют, глотают все подряд впечатления, а потом окукливаются, и внутри куколки все складывается в нужном порядке, выстраивается необходимым образом – рефлексы отработаны, навыки воспитаны, первичные представления о мире усвоены. Но сколько куколок погибает, не достигнув последней своей фазы, так и не треснув по шву, не выпустив из себя бабочку. Анима, анима, душенька… Цветная, летающая, короткоживущая – и прекрасная. А какое множество так и остается личинками и живет до самой смерти, не догадываясь, что взрослость так и не пришла.
[...]
Нравственное созревание представлялось ему столь же закономерной особенностью человека, как и биологическое, идущее параллельно. Но пробуждение происходит по-разному, и зона эта сильно варьирует в зависимости от индивидуального склада и некоторых других причин. Нравственное пробуждение, или «нравственная инициация», как он полагал, происходит у мальчиков в возрасте от одиннадцати до четырнадцати лет, обычно при наличии специальных неблагоприятных обстоятельств — несчастье или неблагополучная семейная жизнь, унижение достоинства личного или достоинства близких людей, потеря родного человека. Словом, переворачивающее душу, пробуждающее ее событие. У каждого человека имеется своя собственная «болевая точка», и именно с нее и начинается эта персональная революция личности. Почти обязательным в этом процессе, по мысли Виктора Юльевича, оказывается присутствие «инициатора» — учителя, наставника, старшего друга, а если родственника, то достаточно дальнего. Как и в случае с крещением, в обычных условиях, вне опасности для жизни, кровные родители редко бывают восприемниками. В исключительных случаях таким «инициатором» может послужить даже вовремя пришедшая в руки книга.”
― Lyudmila Ulitskaya, The Big Green Tent

“Țară de copii! Cultura blochează reacțiile naturale ale adulților, și nu ale copiilor. Când cultura lipsește, bocajul lipsește și el. Există un cult al tatălui și al supunerii și, în același timp, o agresivitate infantilă necontrolată.”
― Ludmila Uliţkaia, The Big Green Tent

“Form is what transforms the content of a work into its essence. Do you understand? The character of music arises out of its form like steam from water,’ Yury Andreevich said. ‘With solid understanding of the general laws of form, which encompass all that is amenable to formulation, one can, by groping further, perceive the individual, the particular. Then, subtracting the general, one can sense a residue where wonder lurks in its purest, most undiluted form. Herein lies the goal of theory: the more fully one grasps what is available for comprehension, the more intensely the ineffable shines.”
― Ludmila Uliţkaia, The Big Green Tent

“I'm afraid, Ilya Isayevich, that you don't have the slightest idea what the function of the secret police is. Exhibits disappear from libraries, personal archives, from museums. They are stolen, sold, exchanged, sometimes consciously destroyed. But I can assure you, in the archives of the secret police nothing is ever lost. True, the number of people granted access to them is extremely limited. But, believe me, there is no place more reliable for safekeeping. Nothing every goes missing there! Moreover, it is the very place where historical truth is preserved.”
― Lyudmila Ulitskaya, The Big Green Tent

“for some reason this metamorphosis didn’t occur in all of his pupils, or even most of them, but rather in the minority. What was the essence of this process? The awakening of a moral sensibility? Yes, of course. But why did it happen in some, and not in others? Is there some kind of mysterious module of transition: a ritual, or rite? Or perhaps Homo sapiens, rational man, also undergoes a phenomenon similar to neoteny, which is observed in worms, insects, and amphibians—when the ability to reproduce appears not in mature specimens, but already in the larval stages? And then the immature organism spawns analogous larvae, which will in their turn never mature.”
― Ludmila Ulitskaya, The Big Green Tent

“Life outside the bounds of literature was harsh and abusive, but books offered living thought, and feeling, and learning. It was impossible to bridge these two realms, and he retreated farther and farther into literature. Only the children he taught could make the nauseating reality outside of books bearable.”
― Ludmilla Ulitskaya, The Big Green Tent

“...мы живем в обществе личинок, невыросших людей, подростков, закамуфлированных под взрослых.”
― Lyudmila Ulitskaya, The Big Green Tent

“Чудо и лепота. Моцартов концерт N° 23 за фортепијано са оркестром. Причу везану за тај концерт испричала му је некада Јевгенија Даниловна: Стаљин је на радију чуо тај концерт у извођењу Јудине и пожелео да има плочу. Она није постојала. Те ноћи су дигли Јудину, диригента и цео оркестар, одвели у студио за снимање, снимили, и до ујутро је један примерак плоче био готов. Стаљин је богато наградио пијанисткињу. Прича се да јој је послао коверат са двадесет хиљада рубаља. Она је вођи одговорила писмом: новац је дала цркви, а за њега ће се молити да му господ опрости његова злодела. Стаљин јој је опростио. Казао је: јуродива...”
― Lyudmila Ulitskaya, The Big Green Tent

“Может, мир спасет красота, или истина, или еще какая-нибудь прекрасная хрень, но страх все равно всего сильней, страх все погубит — все зародыши красоты, ростки прекрасного, мудрого, вечного…”
― Lyudmila Ulitskaya, The Big Green Tent

“Но смутные эволюционные идеи не покидали его. Он испытывал прилив невиданной смелости и втайне замахнулся на создание единого закона, некоей обшей теории музыкальных систем. Сравнить этот замах можно было разве что с созданием общей теории поля. Как шелкопряд, постоянно вытягивающий из себя драгоценную нить, он выстраивал вокруг себя блестящий кокон и готов был окуклиться в нем, чтобы прорваться в конце концов к умозрительному, но подлинному миру. Это было опасно, потому что, оступившись, был риск попасть в мир чистого безумия.”
― Lyudmila Ulitskaya, The Big Green Tent